Игнатий Дворецкий - Веранда в лесу

Появилась Л е н а. Смотрит на отца, тот читает.

А б р о с и м о в. Ну, вот вы и проявили себя! Сразу! Блистательно! Приняв на себя ответственность по руководству, вы обязаны были со всем мужеством опротестовать сокращение срока. Вы знаете, на трассе не предусмотрено капитального жилья. Деревни, тайга, палатки! Еще не готова техническая документация. Проектировщики наметили трассу, но пока не разбито ни одного пикета. Через месяц дождливая и снежная осень — и сразу зима!

Ч е п р а к о в (устало) . Как это дело выполнять будем, пока не знаю. Врать не хочу. А протестов писать не стану. За людей болею не меньше вашего. Лучше человеку терпеть лишения два года, чем четыре. (Четко вдруг, тоном военного приказа.) Вечером я вылетаю в Москву, свяжусь с заводами-поставщиками. Займитесь вашим штабом, транспортом. Через неделю мы выедем все в район трассы и поселимся там!

А б р о с и м о в. Нет, прежде я поставлю вопрос о вас.

Ч е п р а к о в. Воля ваша. Круглов не приехал именно потому, что узнал о сокращении сроков. Поступайте так же.

А б р о с и м о в. Хотите сказать, Круглов не прилетит?

Ч е п р а к о в. Отказался. Категорически.

Абросимов не смотрит, нем, мрачен.

П а т л а й. Чепраков, долго мне тут сидеть?

Ч е п р а к о в (сердито) . Сиди!

Л е н а. Это вы сейчас ударили какого-то человека?

А б р о с и м о в. Лена!

П а т л а й. Чему вы радуетесь?

Л е н а. Забавно. Обожаю аттракционы.

А б р о с и м о в. Александр Степанович, я буду бороться. И только одна причина, возможно, помешает мне возвратиться в Москву. Не умею, не могу бежать с тонущего корабля. Так вот, пока суд да дело, я приехал с дочерью… Она инженер, опыт небольшой, так сложилось, но работать она будет со мной. Не хочу, чтобы когда-нибудь меня упрекнули в семейственности.

Ч е п р а к о в (неожиданно улыбаясь) . Не будут упрекать. Хоть дочь берите, хоть бабушку!

Л е н а. Знаешь, отец, ты как-то нехорошо говорил… Вы позволите еще одну семейную реплику?

Ч е п р а к о в (смущенно) . Угу…

Л е н а. Мне действительно не хотелось отпускать отца одного… Массовый энтузиазм, разумеется, ни при чем… Но приехала я не в качестве дочери, а в качестве работника.

Повернулась, ушла. К а м и л и А б р о с и м о в за ней.

П а т л а й. Давай документы!

Чепраков ищет документы. Вошла Л и з а.

Л и з а. Не сердись. Не темней. Не удержалась… Проститься зашла.

Ч е п р а к о в. Не надо прощаться. Увидимся на трассе.

Л и з а (внезапно поняла все) . Значит, опять вместе?

Ч е п р а к о в. Опять, Лиза.

Л и з а (внимательно смотрит на него) . По-старому, Саша?

Ч е п р а к о в. Как захочешь. Иди, Лизавета, иди!

Чуть помедлив, Л и з а ушла.

(Рассматривает документы. Просительно.) Пошел бы ты ко мне на продовольственное снабжение, Максим… Жилья не даем, так хоть кормить хорошо будем. Трудно это… Снабженцы поналетели — воронье! Чувствуют поживу. Пойдешь?

П а т л а й. Нет!

Ч е п р а к о в. Был же ты в армии помощником по тылу… Хорошая работа, с живыми людьми… А?

Патлай отрицательно качает головой.

Что делать, Максим? Навалил я на себя такую махину… Не смог отказаться. Не приехал один знаменитый, прославленный, неохота в дебри ему… И вот надо лопатки подставлять. Сломаю голову! Что скажешь, Максим, сломаю?

П а т л а й. Дурак!

Поют гармони то с тихой удалью, то грустно. Минуло четыре месяца. Возникает квартира Абросимова на трассе. Звонит телефон. Вбежала Л е н а, следом К а м и л.

Л е н а (в трубку) . Да, квартира… Абросимова нет. (Прижалась к стене.) Камил, Камил, как я устала… А этот дурак, Хватик, уговорил выпить водки. Завтра мне снова катить по трассе. (Трет лоб.) Авралы, авралы, все время прибывают новые люди и исчезают… Как в пропасть, проваливаются в тайгу… И заявка не составлена! (Ласково.) Камил, помогите.

К а м и л. Бу гюзаль хатынны, мин чиксез яротам. Перевожу на русский: эту прекрасную женщину я безумно…

Л е н а. Поможешь?

К а м и л. Якши! Почему ты развелась?

Л е н а. Он был иждивенец. Нормальный иждивенец.

К а м и л. Мало зарабатывал?

Л е н а. Мно-о-о-го! Известный человек и замечательно привык к этому… Слышите, какой ветер? Как сейчас должно быть тяжко в этих таежных коридорах… (Молчит, прикрыв глаза.) Просто он был иждивенец…

К а м и л. Пытался тебя вернуть?

Л е н а. Камил, взгляните, что там отец делает?

К а м и л. Накрылся пальто и спит. А после кого любила?

Л е н а. Многих! Больше всего Чепракова.

К а м и л. Неплохо!

Л е н а. Знаешь, мне его бывает так жаль! А мы все — сволочи. Ты что-нибудь слышал о его жизни?

К а м и л. По легендам Патлая. В сорок первом якобы повел по немецким тылам батальон лыжников. Там его ранило. Лыжники оцепили госпиталь, и немецкий хирург под советскими автоматами оперировал Чепракова…

Л е н а (устало улыбается) . Но это же здорово!

К а м и л. Патлай говорит, в армии его обожали просто.

Л е н а. На трассе его любят. Живут плохо, а ему верят.

К а м и л. Я не клюю на это. Пора военной романтики прошла. Революционной — тоже. Он ископаемое. А дела плачевны.

Л е н а. Слушай, я пьяна… Не хочешь ко мне подойти?

К а м и л. Хочу, но боюсь.

Л е н а. Ну, тогда слава аллаху! (Устроилась на диване.) Сядь там, почитай. Мне вполне хватит пятнадцати минут.

К а м и л. Не опускай крылья! (Подходит, садится рядом, обнимает ее.) Мы еще вернемся в столицы и возьмем реванш!

Л е н а (совсем сонно) . Уверен? Возьмем?

К а м и л. Бу гюзаль хатынны… Такую стройку пройти… потом можно потребовать к себе уважения…

Л е н а (встала вдруг, отошла) . Слушай, катись!

К а м и л. Ты против?

Л е н а. Совсем не против… но ты очень робок.

К а м и л (мягко улыбаясь) . Не нравлюсь?

Л е н а. Почему… Красив, толков, организован хорошо и по службе растешь… Катись, спать хочу! Ты в чем-то не уверен, мой милый, и сам не знаешь, что тебе нужно, женщины это чувствуют. Ты наберись храбрости и приходи.

Входит А б р о с и м о в. На плечи накинуто пальто.

А б р о с и м о в. О чем вы так громко?

К а м и л. О Чепракове.

А б р о с и м о в. Свежая, волнующая тема.

Л е н а. Мы были на именинах у Хватика. Он ревнует свою жену к Чепракову… И предлагает собирать ягоды пылесосом.

А б р о с и м о в. У Чепракова есть давнишняя пассия…

Л е н а. Она хороша.

А б р о с и м о в. Гм… Сегодня наш генерал, о котором вы так пламенно говорили, утвердил наконец проект организации работ по Бабановскому прорабству… Что ты суешь мне?

Л е н а. Градусник. Поставь и продолжай.

А б р о с и м о в. Видимо, до ужаса боится подписывать всяческие расчеты. Месяц тянул! Хотя сам же преждевременно затащил нас на Бабановку. Утвердив проект, генерал глубоко задумался. Загрузил свой стол новейшими строительными журналами и попросил оставить мою рабочую карту… Зачем — не сообщил. (Мягко, с горечью.) Если бы он меньше лез в производство! Его дело кадры, снабжение, финансы. (Смотрит на градусник.) В финансах он понимает, насобачился.