Александр Звягинцев - Память осени

Роде.Но тут много аборигенов, с ними Крым вряд ли будет похож на истинный рай…

Горн.Ну, это вопрос решаемый. Поначалу мы будем их использовать для расчистки развалин и уборки мусора. Потом загоним в резервации, где будем контролировать их поголовье… Их не должно быть больше, чем нужно для выполнения грязных работ… Чем больше немецких переселенцев, тем меньше этих недочеловеков будет нужно… Наши врачи уже работают над программой стерилизации местных самок… У них не будет потомства, да и сами они будут жить, лишь пока способны работать. Здесь сейчас слишком много старух и стариков, которые ни на что не годны, только сидят и греются на солнце…

Роде почтительно слушает.

Горн.Впрочем, это дело будущего. А сегодня у нас другие задачи. После наших неудач в Сталинграде и под Курском русские решили, что пришла пора захватить Крым… Севастополь для них, видите ли, священный город… Придется им напомнить, что в сорок втором они пытались это сделать, и как весь Керченский пролив был забит их трупами… Мы не можем отдать Крым… Это пистолет, приставленный к русским с юга, пистолет, который заставит их быть не такими прыткими… Сейчас они постараются усилить деятельность своих разведгрупп здесь, на линии нашей обороны, откуда последует их главный удар. Ваша абверкоманда должна безжалостно пресекать все эти попытки.

Роде.Слушаю, господин генерал. Мы сделаем все, что в наших силах.

Горн.И даже больше, Юрген. И действуйте без всяких сантиментов и джентльменства. Тут джентльмены не водятся, климат не тот. И леди тоже отсутствуют.

Роде.Как говорят русские, лес рубят – щепки летят.

Горн.Вот именно. Но ваша, Юрген, главная миссия – думать и вычислять шпионов. Рубить, не обращая внимания на щепки, будут молодцы из команды Отто Кауша. На тонкую работу умом они не годятся, о вот рубить – это по ним…

Неожиданно, один из мотоциклистов, стоявших в стороне, хватает автомат и выпускает длинную очередь по монастырю.

Фон Горн и Роде хватаются за пистолеты. «В чем дело?» – кричит фон Горн. «Показалось, что там кто-то есть, господин генерал», – докладывает стрелявший.

Горн.Надеюсь, вы в него попали, кто бы он ни был. Поехали.

Генерал Трусов говорил по телефону. Вернее, слушал, одновременно пытаясь открыть одной рукой не поддающийся портсигар. Наконец ему это удалось, и он выудил папиросу, сунул в рот, но зажечь спичку даже не пытался – просто мял папиросу зубами.

Трусов.Так точно, товарищ генерал, мы делаем все возможное… Форсируем… Предприняты экстренные меры, как раз сегодня начинаем ускоренную подготовку разведгруппы, которая сможет работать… Есть основания рассчитывать… Понятно, товарищ генерал!

Трусов положил трубку, помял пальцами незажженную папиросу, раздраженно сломал ее в массивной пепельнице.

Постучав, вошел майор Вергасов.

Трусов.Ну?

Вергасов.Она здесь, товарищ генерал.

Трусов.И? Она согласна? Или надо уговаривать?

Вергасов.Согласна.

Трусов.Пришлось уговаривать?

Вергасов.Никак нет. Согласилась сразу.

Трусов.Сразу… Тогда веди.

Вошла Алиме, тихо поздоровалась.

Трусов.Здравствуйте, товарищ Абденанова… Вы уже представляете, о чем мы будем говорить?

Алиме кивнула.

Трусов.Вы несколько раз писали заявления с просьбой направить вас на фронт… Мы решили пойти вам навстречу.

Алиме.Спасибо.

Трусов.Правда, как вы поняли, это будет не передовая, а тыл врага. Места, где вы выросли, которые хорошо знаете, где сейчас живут ваши родственники…

Алиме.Да, мама и сестры…

Трусов.Но насколько я в курсе, ваши родители умерли…

Алиме.Да, мама умерла от тифа, когда мне было восемь лет, а через год умер отец… Нас сестрами воспитывала бабушка Ревиде, но мы всегда ее звали мамой…

Трусов.Вы комсомолка, работали в советских органах, ваши дядья с первых дней на фронте…

Алиме.Дядя Исмаил погиб, а дядя Аедин пропал без вести под Сталинградом…

Трусов.А еще один ваш дядя, Муедин Абденанов, был ранен и сейчас работает в тылу на партийной работе…

Алиме.Да? А я не знала… Я случайно встретила его в госпитале… Он тогда лечился от ранения…

Трусов.Товарищ Абденанова, вы должны отдавать себе отчет, с каким врагом вам придется иметь дело. Должны понимать, на что способны фашисты.

Алиме.Я понимаю.

Трусов.Уверены?

Алиме.Я была дома, когда наши освободили Керченский район… В сорок втором… Я все видела собственными глазами… Я знаю…

Трусов задумчиво смотрит на нее, как бы еще раз взвешивая свое решение.

Алиме.Я только не знаю, смогу ли я…

Трусов.Вам нужно еще время подумать?

Алиме.Нет. Я согласна. Просто боюсь не справиться. А так я готова.

Трусов.Давайте поступим так. Вы начнете подготовку в нашей разведшколе, и по ходу ее многое станет ясно. И вам, и нам. Договорились?

Алиме кивает.

– Ну, что ж, товарищ Абденанова, с сегодняшнего дня вы – военнослужащая.

Алиме встает и вытягивается по стойке «смирно».

Трусов.Сейчас вы выполните некоторые формальности, а завтра приступите к подготовке. И вот еще. Ваша работа требует строжайшей секретности. Даже в стенах разведшколы. У вас там будет другое имя. У вас будет свой позывной. Можете выбрать себе сами.

Алиме.Спасибо.

Трусов.Ну, так как мы будем вас называть? Смелее… Какое-то имя, прозвище… Смелее.

Алиме.А можно… Софие?

Трусов.Можно. Софие… А это имя оно что-то значит?

Алиме.Да… Оно значит – чистая, верная.

Трусов.Ну, прекрасно. Значит, вы теперь – секретный сотрудник Софие.

Алиме выходит. Трусов и Вергасов остаются вдвоем.

Вергасов.Рискуем, товарищ генерал.

Трусов.Рискуем… У тебя есть другой вариант?

Вергасов.Нет, но… Какой из нее резидент? Ей двадцати еще нет… Как она будет вербовать агентуру? Кто ее будет слушать? Кто ей поверит?

Трусов.Значит так. С завтрашнего дня начинаешь подготовку по ускоренной программе. И подбирай для нее радистку из резерва. Помоложе. Чтобы разница в возрасте не чувствовалась…

Черный «Опель» остановился у дверей GFP – тайной полевой полиции, работающей в прифронтовой полосе. Из машины вышел гауптман Роде, небрежно поприветствовал часовых, легко взбежал по лестнице к кабинету Отто Кауша – полицай-комиссару.