Александр Звягинцев - Память осени

Кауш молча жует.

Роде.И заставьте их задергаться.

Кауш.Как?

Роде.Объявите, что скоро весь Керченский район будет очищен от гражданского населения. Все жители должны будут пройти проверку и переселиться в глубь Крыма. Те, кто останется без особого разрешения, будут признаны партизанами со всеми соответствующими последствиями… Пусть забеспокоятся.

Кауш.Какие еще будут ценные указания?

Роде.Это не указания, Кауш. Это желание честно сотрудничать.

Роде встает и уходит. Кауш смотрит ему вслед.

Кауш.С каких это пор абвер озаботился честностью?! Видимо, этому красавцу все-таки сильно припекает задницу…

Алиме в доме бабушки Ревиде собирается в дорогу. Надевает старенький жакет, низко, по самые глаза повязывает шерстяной платок, на ногах высокие галоши. Она смотрит на себя в зеркало.

Входит Ревиде.

Ревиде.Опять уходишь, дочка?

Алиме.Пока светло, хочу до Кызыл-Кыи добраться.

Ревиде.А если патруль остановит, что скажешь?

Алиме.Придумаю что-нибудь.

Ревиде.Тогда может быть поздно. Вот тебе горшочек, тут яйца, скажешь, что пришла менять на станцию у солдат яйца на сигареты… Там много женщин стоит, меняют кто что, кто на что… Об этом все знают, подозрений не будет.

Алиме.На сигареты? А для кого? Если спросят?

Ревиде.Для меня.

Алиме.Для кого?

Ревиде.Для меня. Скажешь, бабушка у меня курит, жить без табака не может. Вот так.

Алиме.Да ты хоть раз в жизни курила?

Ревиде.Надо будет, закурю. А яйца по-немецки – айер… Мы уже выучили.

Алиме.А сигареты – цигареттен…

Алиме улыбается, целует Ревиде.

Алиме подходит к станции, присматривается. Толпа женщин с мешками, корзинами ждет прибытия эшелона. Алиме смешивается с ними, прислушивается к разговорам. К ней подходит какой-то молодой, темноволосый человек с нагловатым взглядом.

Темноволосый.Что продаешь?

Алиме.Не продаю – меняю.

Темноволосый.Что на что?

Алиме.Яйца на сигареты.

Темноволосый.Вот значит как – яйца… Только на сигареты?

Алиме.Только на сигареты.

Темноволосый.А может, марки возьмешь, а?

Алиме.Если у тебя есть марки, что же ты на рынок не идешь? Там на марки все купишь. Нет у тебя никаких марок.

Темноволосый.Умная, что ли очень? И откуда такие умные взялись? Раньше тебя тут не было.

Алиме.Откуда надо.

Темноволосый.Не нравишься ты мне что-то… Сдам я тебя сейчас патрулю ( указывает на курящих в сторонке немцев ), они с тобой живо разберутся… Так откуда ты?

Алиме.Из Джермай-Кашика.

Темноволосый.Кто там у вас староста-полицай?

Алиме.Абдурагим Батолов.

Темноволосый.Я вот у него узнаю, кто ты такая. Смотри, если врешь!

В это время раздается гудок паровоза, и показывается эшелон. Толпа приходит в движение, все ищут место повыгоднее, Алиме оттесняют в сторону, и она теряется среди галдящих женщин.

Эшелон останавливается, из вагонов выпрыгивают немецкие солдаты. К Алиме подходит толстый фельдфебель.

Фельдфебель.Яйки?

Алиме.Айер.

Фельдфебель.Вас волен?

Алиме( показывая два пальца ). Цвай айер – цигареттен… Пакунг.

Фельдфебель.Пакунг? Фу…

Фельдфебель, почмокав губами, с ухмылкой забирает несколько яиц и уходит. Алиме молча смотрит ему вслед.

Он отходит. Алиме идет вдоль вагонов, приговаривая: «Цвай айер – цигареттен пакунг». Никто не соглашается – дорого. Алиме внимательно считает все, что видит вагонах и на платформах. Вдруг видит Темноволосого, шныряющего среди женщин, ныряет в толпу и скрывается.

Алиме и Лариса у радиостанции, Лариса передает сообщение, затем принимает, передает сообщение из Центра Алиме, та принимается за расшифровку. Лариса вздыхает и мечтательно закрывает глаза, закинув руки за голову.

Лариса.А ты какого мужа хочешь?

Алиме удивленно смотрит на нее.

Лариса.Нет, правда? Ну, вот кончится война, и начнется другая жизнь… Семья… Ты о каком муже мечтаешь?

Алиме.Не знаю…

Лариса.А я знаю. Чтобы я за ним была как за каменной стеной… Чтобы на руках меня носил, а на других даже смотреть не мог… Ни-ни… А иначе – гуляй смело! Свободен!

Алиме.А у нас не так.

Лариса.А как?

Алиме.У нас жена за мужа все отдаст, даже жизнь. Потому что это ее долг.

Лариса.А если он ей изменил? Ведь бывает такое? Бывает?

Алиме.Значит, не любил по-настоящему, и нечего было за такого выходить.

Лариса.Ну, это легко говорить, а когда до дела дойдет, там другое запоешь…

Алиме.Не запою.

Лариса.Жизнь покажет. Да, кстати, у нас питание садится. Еще несколько дней поработаем – и все, сдохнет наше радио.

Алиме недоуменно смотрит на Ларису. Та только пожимает плечами.

Алиме.Но говорили же, надолго хватит…

Лариса.Говорить все можно. Может, батареи оказались уже бэу…

Алиме.Бэу?

Лариса.Ну да – бывшие в употреблении… А может, просто бракованные… В жизни всякое бывает.

Алиме.Но такого быть не должно.

Лариса.Не должно, а оно вот оно, перед нами. Что делать будем, товарищ резидент?

Алиме.У нас есть инструкция – будем просить, чтобы прислали новые. Самолетом.

Лариса.Ну, раз инструкция…

Алиме еще раз читает шифровку, а потом сжигает ее.

Алиме.Мне завтра в Феодосию надо съездить…

Лариса.Счастливая – город, набережная, люди гуляют… И море, и белый пароход… В парке Чаир распускаются розы!.. Мечта! А меня не возьмешь с собой? А то я тут совсем уже одичала.

Алиме.Не возьму – приказ. Ты у нас особо ценный кадр. Без тебя мы ничего не сможем. Так что нам тебя надо беречь. Сам погибай, а радиста выручай…

Лариса.И это правильно!

Алиме идет к небольшому скверу, внимательно глядя по сторонам, стараясь не столкнуться с немецкими патрулями. В сквере, прячась за деревьями, наблюдает за скамейкой у гипсового памятнику пионеру с горном. К скамейке подходит совсем молодой человек в шляпе со свернутой газетой в руке, садится. Он явно кого-то ждет, нетерпеливо похлопывая газетой по колену.