Александр Звягинцев - Профессиональный инстинкт

Полина. Нет.

Северин. Эх ты… Так застрелилась она. Из пистолета. Правда, народ до сих пор не верит – мол, инсценировали самоубийство по приказу генерала… Не верит народ, и ничего с ним не поделаешь.

Полина удивленно смотрит на него, ничего не понимая.

Северин (подмигивает) . Вот такие вот дела, девочка со шрамом. Когда дело касается генералов, публика просто не может поверить в простые объяснения. Ей заговоры подавай…

Северин уходит. Полина звонит по телефону.

Полина. Ну, встретила я его, поговорила… Да согласился, куда он денется!.. Только это петух потертый какой-то, а не прокурор. И водкой за километр несет. Может, если протрезвеет, начнет соображать…

Полина уходит. Вдруг откуда-то появляется Северин и слышит разговор Полины.

Северин. Петух, значит, потертый… Ну, что ж, цыпленочек со шрамом, давай сыграем… Перед кем же ты, Полечка-Поля, отчитываешься?..

Дача убитого судьи Оконечникова. На первом этаже в центре висит парадный портрет судьи, выглядит довольно неуместно.

Вера в мини-юбочке и почему-то с белыми крыльями ангела за спиной танцует на веранде. Марина в темных очках и обтягивающих стрингах лежит на шезлонге перед домом, разглядывает глянцевый журнал – изображает отдыхающую дачницу.

Марина ( отрывается от журнала, смотрит на дочь). Вот, дурочка – то ненормальная! Не надоело задницей крутить? Тоже мне звезда лесной дискотеки!.. Ты лучше портрет поправь, а то видишь, его от твоих танцев перекосило.

Вера спускается вниз, поправляет портрет.

Вера. Так?

Марина. Чуть левее, еще… еще. Вот! Нет – теперь в другую сторону перекосило…

Вера. Мама! Кончай, а?

Марина. Правее я сказала! Так. Стоп.

Вера. Не надоело? Жил судья, твою мать, твою мать, он бабах, мою мать, мою мать. Почти каждый день поправляем?

Марина. Оставь пока так.

Вера. Сколько можно?

Марина. Тебе что, ради отца жалко рукой пошевелить!

Вера. Отца!

Марина. Отца. Сколько тебе, дуре, можно объяснять – отца.

Вера. Ты хочешь, чтобы я поверила, что судья вот этот, который чужими жизнями распоряжался, мой папанька?

Марина. А что такого? Он еще мужчина в соку тогда был, жена его болела тяжело, а я… Знаешь, какая я тогда была?..

Вера. И какая?

Марина. А такая… Мо-ло-да-я. Тугая и гладкая… С его больной женой разве сравнишь?..

Вера. Все равно не верю. Не верю.

Марина. Ну и дура! Пока я считаюсь его женой…

Вера. Ох, держите меня, упаду со смеху!

Марина. Гражданской, дура, гражданской! И пока ты его дочь, мы с тобой можем тут жить. Потому как прямых наследников у него нет – жена умерла, детей у них не было… В общем, я все выяснила, и сразу поняла…

Вера. Ага, придумала, что ты гражданская жена, а я дочь его – оторва партизанская…

Марина. Ничего я не выдумала… Зато у нас теперь дом есть. Свой!

Вера. Да нет, чужой он.

Марина. Чей бы ни был, а так просто я его никому не отдам. Что нам в подвале жить?

Вера. Ой мать, спалишься ты…

Марина. Это кто же меня спалит?

Вера. А придет какой-нибудь очень строгий прокурор и спросит: а вы тут женщина по какому праву? И что ты ему ответишь?

Марина. Найду чего! Видала я тут и прокуроров, пока судья был жив. Мужики как мужики, все они в одном месте мазаны… А ты-то, что так хочешь, чтобы нас отсюда поперли? Где жить будешь, ангел недоделанный? На небесах? Святым воздухом питаться?

Вера. Нет, я уже придумала…

Марина. И чего?

Вера. Я лучше Анной Карениной стану… Электричек вон сколько ходит.

Марина. Ты что, доча! И думать об этом не смей!

Вера (хохочет). А ты что – про Анну Каренину знаешь? Вот уж не подозревала!

Марина. Я вон в журнале прочитала как раз…

Вера. Ладно, как послушная дочь, не буду я Анной Карениной, ну ее…

Марина. И крылья сними!

Вера. Сама подарила!

Марина. Так это когда было – на Новый год. Когда дарила, думала – светлый ангел на даче появится… А ты напялила и снимать не хочешь, по дискотекам шастаешь с ними, пьяная…

Вера (пританцовывая). На дискотеке все пьяные или обкуренные! Зато меня с этими крыльями все знают. Я в центре внимания. Все смотрят на меня, а я танцую… По нынешним временам это самое главное – быть в центре внимания.

Марина. Только там и башку сломать можно. И очень быстро.

Вера. Быстро это хорошо, главное, чтобы не мучиться… Мам, а когда киношники эти появятся? С ними-то повеселее… Может, и меня в своем кино снимут… Я и за бесплатно готова.

Марина. Сейчас. Размечталась. Пусть лучше сначала деньги заплатят за аренду дачи. Запомни дочка навсегда: деньги вперед!

Входят Северин и Полина.

Полина. Вот знакомься, Северин. Это нынешние хозяева дачи судьи Оконечникова – его гражданская жена Марина и ее дочь.

Северин. Какой сюрприз. Вот уж не думал и не гадал. А что это мы с крыльями? По какому случаю?

Вера. А я ангел. Ангел Вера.

Северин. Пикантно. Не трут крылья?

Вера. Мне – нет.

Северин. Поздравляю. Не многим такое к лицу. А тебе даже ни – чего – идут.

Вера. Так я же сказала – ангел. Что ж вы такой недоверчивый?

Полина (решительно вмешивается). Вот на этой знакомой тебе даче, мы и будем работать над сценарием. А потом и кино снимать будем…

Северин. Давненько я тут не был… А жить, спать, вкушать другие радости жизни где будем?

Полина. Мы с дамами здесь, а ты во флигеле… Вот такая диспозиция, господин прокурор.

Марина ( испуганно). Прокурор?

Вера. Наша тема! Что я тебе, мать, говорила!

Марина. А разрешите, я вас провожу, товарищ прокурор. Все покажу…

Вера. Я сама провожу!.. Я там, кстати, рядом живу – в «светелке», колыбельные до утра пою и бисером вышиваю… Заходите посмотреть!

Полина. Северин, ты прямо нарасхват. Пошел по рукам.

Северин (с иронией). И главное – всю жизнь так. Потому что я красивый.

Северин и Вера уходят.

Марина. Вспомнила! Он, прокурор этот ваш, туту судьи бывал… Как раз незадолго до смерти приезжал. Целый день о чем-то говорили, спорили… Я еще коньяк им приносила…

Полина. Кто бы сомневался!

Вечер. Вера и Северин идут мимо дачи по тропинке к флигелю. В руках у Веры фонарь.

Вера. Прокурор, прокурор, а сколько я лет проживу!