Ирина Чай - Любовь. Слёзы. Алкоголь

Прошёл месяц. Ответа всё не было. Я ругала себя за то, что вообще дала себе право надеяться. Маме об этом ничего известно не было, да и говорить было особо не о чем. Инна же узнала совершенно случайно, когда я опоздала на работу, забежав на почту по пути.

Мыльные пузыри в ванне лопались уже добрых пятнадцать минут, когда в дверь протиснулся рыжий кот.

– Мыться пришёл? Эй! – я брызнула в кота пеной.–Он злобно уставился на меня и скрылся за дверью.

Я плюхнулась в кресло. Телеведущие с керамически-белыми зубами чему-то радовались на экране телевизора. Лежавший на кухонном столе телефон зазвонил. Хныкая, как столетняя старушка, я выбралась из удобного кресла и лениво поплелась за ним.

– Да?! – сиплым голосом процедила я.

– Анна, собирайся! – Инна уже махнула бокал-другой шампанского.

– Инна, я только что выбралась из ванны, голова мокрая, лицо красное… Ну, куда я пойду?

– Туда, где темно! В клуб! Никто тебя разглядывать не будет! – настаивала она.

– Слушай, я, правда, не…

– Ничего не знаю! Одевайся, собирайся, мы заедем через двадцать минут! Я тебя старше почти на пять лет, а старших нужно слушаться! – орала Инна в трубку.

– Ну…

Короткие гудки. Если я не оденусь сама, меня оденет Инна, а такая перспектива повергала в шок. «Пойти, конечно, стоит», – думала я, обдувая волосы феном.

Мой город с населением около 200 тысяч человек имел три парка, два городских сада, два кладбища и одну большую свалку. Не было ни галереи, ни хорошего музея, ни приличной библиотеки, поэтому люди в моём городе не смотрели в небо, не любовались на звёзды – все занимались повседневными заботами и, угрюмые, безликие, находили утешение в телевизоре. Я же смотрела телевизор, пожалуй, только в Новый год. Это навевало детские воспоминания: приятные, беззаботные, лёгкие и чересчур наивные. По мере моего взросления Новый год стал казаться грустным праздником, потому что такого восторга, как в детстве, уже нет, но его так хочется.

Машина сигналила, когда я выбежала из дома. На мне было однотонное бежевое платье из плотной ткани, которое я купила на распродаже (впрочем, как и все свои вещи).

– Ну что, готова танцевать до утра? – кричала мне из открытого окна Инна, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

– П-привет… -я старалась, насколько это было возможно, скрыть смущение- нечасто приходилось гулять где-то в компании. Из всех, кто был в машине, я знала только Инну.

На заднем сиденье расположились три человека. Брюнетку с ярко крашеными глазами обнимал темноволосый парень, который ответил на моё приветствие, а девушка лишь закатила глаза и отвернулась к окну. Рядом с ними сидел молодой человек в кожаной куртке и с серьгой в ухе. Улыбаясь какой-то вызывающей улыбкой, он спросил:

– Ты, точно, сможешь протиснуться? Можешь сесть мне на колени, я не против, -после этих слов он два раза шлёпнул по ним ладонями, зазывая присесть. – Я Денис, но все зовут меня Дэн!

– Анна. Пожалуй, тут хватит места для меня!

Инна представила мне своего парня – угрюмого молодого человека, который лишь кивнул мне в знак приветствия. Дэн всю дорогу пытался заговорить со мной, но я от смущения или, скорее, от безразличия к теме о предстоящих премьерах новых песен в стиле «рэп» отвечала односложными фразами.

В клубе «Сердце Амура», куда мы приехали, яблоку негде было упасть. Инна гордо объявила, что «забила» этот столик за месяц. Сам клуб был весь розовый: розовая барная стойка, розовые кожаные диваны, розовые картины с Амуром и стрелами на розовых стенах… Меню тоже было розовым – с ребёнком, переодетым в ангела, который на первой странице невинно указывал пухленьким пальчиком на широкий выбор алкоголя. Я хотела было возмутиться, ведь это неправильно, но оставила своё мнение при себе.

– Что будете пить, девушки? – спросил Дэн, стараясь перекричать музыку.

– Мохито с джином, – я указала пальцем в меню.

– Я буду-у-у… Жуткую «Кровавую Мэри»! – Инна засмеялась, и все заулыбались в ответ.

Есть такой тип людей (для меня это был особый тип), у которых шутки получаются, как само собой разумеющееся. Я же шутила довольно скверно, если не сказать, жалко. И всегда завидовала таким людям, восхищалась ими. Для меня даже участие в конкурсе на свадьбе или дне рождения было жуткой пыткой – все ждут от тебя чего-то смешного, а ты с прискорбием знаешь, что при рождении тебе забыли подарить этот навык. Поэтому однажды, когда я опозорилась во втором классе, сказав при всех, что проверочное слово для «ласточек» – это «ласты», моя карьера комика закончилась. Я до сих пор помню недоумевающие лица ребят и строгое выражение глаз учителя.

Дэн принёс выпивку. Я наблюдала, но в разговоре не участвовала. Все горячо обсуждали футбол, телешоу и где можно купить хорошие кроссовки со скидкой. Мне казалось, спроси я: «Люди, как вы считаете, в чём смысл бытия?» –меня бы распяли все, кто был в клубе, и сожгли за сквернословие на костре, подбрасывая в него розовые картинки с сердечками.

Мне с самого детства не хватало разговоров на тему смысла жизни, бескорыстной любви матери и дитя, на тему религии или самой веры (эти два понятия я всегда разделяла). Мне хотелось говорить про дождь, разбирая его до самых странных подробностей, на каждую отдельную каплю, а после – обсуждать запах озона в воздухе. Никогда мне не доводилось разговаривать о чувствах, или о своих желаниях, или о мечтах. Разговоры всегда были чёрствыми, как я их называла – обыденными. Например, как прошли выходные? Неужели эти пробки на дорогах никогда не исчезнут? Или о скидках в магазинах. Инна, хоть и была замечательной девушкой, не поняла бы меня, заговори я о чём-то подобном.

Через некоторое время я почувствовала, что алкоголь начал гнать кровь.

– Анна, детка, идём танцевать! – провозгласила Инна, и я очнулась от своих мыслей.

Когда танцевальную музыку перебила медленная, Дэн как будто случайно в этот момент проходил мимо.

– Может, потанцуем? – прошептал он мне на ухо.

– Пожалуй! – согласилась я, тут же пожалев об этом.

Он обхватил меня за талию и прижался вплотную – было нечем дышать, от его тошнотворного парфюма меня начало тошнить. Мы были почти одного роста, поэтому ему не составило труда прижаться своей щекой к моей. Его щетина здорово колола, а руки скатывались с талии всё ниже.

– Ты очень красивая, – прошептал он. – У тебя есть парень?

– Нет, – спокойно ответила я, осознавая, что пора сматываться. Мне вдруг захотелось оказаться дома.

Дэн посмотрел на меня глазами человека, получившего Нобелевскую премию, и поцеловал липкими, трясущимися губами в щёку, подбираясь всё ближе к моим губам. Но мои феромоны вопили: «Беги, глупая, беги», и я вдруг резко освободилась от объятий: