Альдо Николаи - Бабочка… Бабочка и другие пьесы. Итальянская пьеса XX—XXI века

Чиновник. Я?! За что?

Женщина. За то, что вы агностик.

Чиновник. Послушайте, почему вы так сильно ненавидите агностиков?

Женщина. Потому что они грязные конформисты, готовые на любые компромиссы. А жизнь требует определённости позиции. Это как в случае с рекой: можно стоять на одном берегу, можно – на другом, но нельзя посередине – снесёт течением. Все-таки странно, что столь продвинутый молодой человек, и не имеет политических убеждений.

Чиновник. Я… я за демократию!

Женщина. Мы все за неё, мой дорогой. Колонны приверженцев противоположных политических взглядов строем идут к светлому будущему, распевая гимны демократии. Колонна пролетариев, например. А рядом – колонна капиталистов. К какой из двух вы бы примкнули?

Чиновник. К той, которая защищает свободу.

Женщина. Все демократии, являются ли они таковыми на самом деле или нет, защищают свободу. Свобода – наиболее часто употребляемое в мире слово. Наравне со словом любовь. Человечество чаще всего поминает всуе то, чего не имеет. И чего, скорее всего, не имеет шанса заиметь. В действительности, на свете не существует ни свободы, ни любви. Была бы любовь – была бы свобода. И наоборот. Согласны?

Чиновник. Вы, наверное, правы. Но как бы то ни было…

Женщина. Но, как бы то ни было, вы считаете себя демократом. Да? Но вели вы себя совсем не по-демократически, когда, всего полчаса назад, кричали, чтобы я убиралась из вашего кабинета!

Чиновник. Я же объяснял вам, что таковы внутренние правила!

Женщина. Не прикрывайтесь бюрократическими правилами, запрещающими женщине, у которой жмут туфли, сесть в кресло и снять их.

Чиновник. Я же не мог себе представить, что такая… м-м-м… светская дама, как вы, может оказаться здесь с серьёзной миссией.

Женщина. Почему? По-вашему, светские дамы не способны ни на что серьёзное? Да вы, голубчик, к тому же, гендерный расист!

Чиновник. Нет-нет, ни в коем случае!.. Простите, мне не удаётся точно выражать свои мысли… я путаюсь… потому что я очень взволнован тем, что вы мне рассказали… Это все весьма и весьма тревожно… Потому что… если реально случится государственный переворот, страшно не хотелось бы испытать на себе его последствий…

Женщина. А выто при чем?

Чиновник. Во время землетрясений зачастую падают здания, находящиеся далеко от эпицентра. Падают просто так, за компанию. Понимаете? Прошу вас… прошу, помогите мне… я в ваших руках…

Женщина. Не знаю, что бы я могла сделать для вас. Я оказалась в этом здании по чистой случайности…

Чиновник. Никто не оказывается в министерстве по чистой случайности.

Женщина. А я вот оказалась. Было прекрасное солнечное утро. Я вышла из дома, чтобы прогуляться по парку. Парк – это фигура речи, поскольку от парка почти ничего не осталось. Есть немного зелени, хотя неизвестно, сколько ей ещё жить. Эта прогулка среди жалких кустиков и плешивых полянок принесла мне одно раздражение. Кроме всего прочего, туфли были слишком узки, и у меня разболелись ноги. Я стала искать глазами скамейку, на которой можно было бы посидеть. Когда-то они там имелись. Теперь – ни одной. В поле моего зрения попало большое здание с огромными стёклами, и я решила войти в него.

Чиновник. Эту вашу легенду про заболевшие ноги… или как это у вас называется… я уже слышал. И что, никто из вахтеров ни о чем не спросил вас?

Женщина. Вероятно, я вызываю такое доверие, что вряд ли у кого-то могли возникнуть дурные мысли на мой счёт.

Чиновник. Может быть, они приняли вас за мать какого-нибудь служащего…

Женщина. Может быть. Это замечательно, что мы живём в стране, где искренне уважают семью и семейные отношения. В самом деле, у кого хватит наглости перекрыть дорогу чьей-то маме? Был самый разгар утра… вестибюль полон чиновников, симулирующих спешку… все в пиджаках и галстуках… решительный шаг… сосредоточенный взгляд… печальное лицо… Вы знаете, отчего у чиновников печальные физиономии?

Чиновник. У меня тоже?

Женщина. У всех. За редким исключением. Когда-то, в давние времена, рыцари поддевали под доспехи одежду из грубого полотна, а сегодня чиновники поддевают под свои шерстяные костюмы детские комбинезончики. Для похудения. Вот почему они постоянно потеют, и у них такие печальные физиономии.

Чиновник. Почему вы не выпускаете из рук вашу сумку? Поставьте её куда-нибудь. На пол. На стол. У вас что там, бомба, что ли?

Женщина. Что это вам пришло в голову? Успокойтесь, вы так перепуганы. С чего это вам вдруг бомба пригрезилась?

Чиновник. В такие минуты, как эта, простите, но от любого можно ждать чего угодно. И что толку храбриться – надо быть все время настороже. В некоторых кварталах даже уже дети ходят вооружёнными.

Женщина. Перестаньте трястись, голубчик. Я женщина, не способная обидеть даже муху. Ну что, успокоились?

Чиновник. Мне хотелось бы знать подробности…

Женщина. Какие подробности?

Чиновник. Ну этого… государственного переворота…

Женщина. Сначала скажите мне, на чьей вы стороне. Чего уж скрывать-то! Кому вы симпатизируете? Левым или правым? Потому что, если вы не на нашей стороне, значит, вы, безусловно, на другой. И тогда для меня небезопасно откровенничать с вами.

Чиновник. Повторяю, я никогда не занимался политикой.

Женщина. А я повторяю, что это очень плохо.

Чиновник. Я живу исключительно ради моей семьи и моего дома.

Женщина. Вы женаты?

Чиновник. Да. Моя жена – скромная простая женщина, без всяких тараканов в голове. У нас трое детишек. Мы их обожаем. Когда я возвращаюсь с работы, они ждут меня. Тут же запрыгивают ко мне на колени или просят поиграть вместе в войну. Очень умненькие. Знают наизусть все рекламные слоганы, которые показывают по телевизору, все марки рекламируемых товаров. А моя жена знает все о поп-звёздах. Обо всех их похождениях, даже самых интимных. Я живу на окраине города, в квартире, за которую, слава Богу, полностью расплатился, две спальни, гостиная, кухня и только одна ванная. Правда, оснащённая всем необходимым. У меня малолитражный автомобиль, купил по случаю, со скидкой. Мы живём обыкновенной уединённой жизнью, никогда в рестораны, редко в кино, ни разу не были в театре или в концертном зале. Не принимали участия ни в одном митинге. Кто я, по вашей классификации?

Женщина. Вы мелкий буржуа.

Чиновник. Да, но почти пролетарий. Сегодня так живут многие пролетарии.