Ольга Любарская - Пьеса Ы. И стихи

Б-г:Но она стала совсем другой.

Ы:Вот та, в Харькове, и есть настоящая!

Готовая сама принести и предложить интересную книжку, которую мне тогда невозможно было достать. Да я бы о ней и не услышала. Юджина О'Нила. Пьесы. – «Любовь под вязами».

Б-г:Ладно. Давай поговорим о тебе. Ты же за этим пришла.

Ы:А тебе разве интересно обо мне?

Б-г:Я хочу прояснить для тебя же кое-какие вещи.

Ы:Ясни́! Я вижу, у тебя ко мне не осталось злости. И на том спасибо.

Б-г:Ты сама индуцируешь свою вдруг вспыхнувшую любовь к А. М. Ты прекрасно знаешь, что любишь совсем другого человека. Он и дал толчок твоему воспоминанию. Он и есть толчок. А. М. – лишь видимость, несчастная жертва. Ты говоришь каждому: «Не ври!» – а сама врёшь как сивый мерин.

Ы:Сравнение изящное, но как раз волосы я крашу уже давно.

Б-г:Так это же я беличьим хвостом, мягко. Я всё-таки тебя жалею. Самой, небось, страшно, что кто-нибудь любопытный заглянет к тебе в душу. А там не Тютчев с аршином на берегу Средиземного моря, уже с нашей стороны, нет…

Ы: Откуда ты знаешь о Тютчеве? Я ведь только собиралась тебе рассказать…

Б-г:Нет, не Тютчев. Там вещи похуже.

Ы:Да, страшно, да боюсь. Заглядывать в чужую душу, не открыв своей, – это вообще подлость, один из её самых глухих закоулков.

Б-г:А ты сама к себе в душу часто заглядываешь? В настоящую, невыдуманную?

Ы:А настоящей нет!..

То есть как раз выдуманная – она и есть настоящая.

Б-г:На самом деле А. М.для тебя давно мёртв. Ты пользуешься его стихами, как стихами любого другого поэта. Без ревности. Без желания заглянуть внутрь – и в него, и в себя. Потому что давно не актуально. Ты искренне рада, что у него случилась последняя любовь в Калифорнии – Ирника. Ты ей симпатизируешь. « Но узна́ю всегда по порыву и быстрой походке 8 8 Из стихов А. Маллаева. ». Ты подставляешь себя в это стихотворение без тени стыда – а ведь оно не тебе! – И без тени ревности.

Ты его давно не любишь. Он – именно для тебя – давно – именно мёртв.

Перестань лицемерить!

Нет, меня не обманешь. Да и себя ты только делаешь вид, что обманываешь. Ты всё знаешь. Совсем другой человек…

Ы:Так и совсем не так! Ты не понимаешь. Но одно не мешает другому. Это – одно и то же. Одно только усиливает другое.

Б-г:Да и потом…После него были и другие. Был и другой, Ю. И., тринадцать лет. Это не мало. Что же о нём ты совсем не вспоминаешь?

Ы:Вспоминаю, как дочь Ю. И.меня ненавидела, устраивала отцу скандалы.

Б-г:Да, но старалась подражать тебе.

Ы:А жена была спокойна.

Б-г:Даже сочувствовала. Понимала, что в этой дистиллированной воде рыбки не выловишь. В этой дистиллированной душе, устремлённой только к карьере.

Ы:Но не сообщила мне, что Ю. И.умер. Хотя мой адрес был ей хорошо известен. Ведь Ю. И.сказал: «Не волнуйтесь, Вам сообщат первой».

Б-г:Тебя тронули его речи про любимого задушевного героя Иванушку-дурачка и сквозная тема исследования – «Дурак и шут в бытовой сказке».

Ы:Да, я их приняла за чистую монету. Как и он сам, впрочем. Но главным в нём оказалось потрясающее лицемерие. При большом и изощрённом уме.

Б-г:Смотри, об А. М.ты – только хорошо, а о Ю. И.…

Ы:Даже сравнивать не собираюсь! Насколько же А. М.был лучше. Не говорю уже – талантливей. Да, скажи кому угодно: солидный, умный, уважаемый человек, профессор – и Никто, способное на что угодно. В быту – чудовище. Но насколько же лучше! Да и чище! Несмотря на видимость.

Б-г:Да, видимость была та ещё. Как говорят в погодном бюро, ограниченная видимость.

Ы:Неприкаянный А. М. – и человек с мощным инстинктом самосохранения.

Б-г:Но как тяжело умирал. Тебе не жалко?

Ы<���безжалостно> :Я забыла его.

Б-г:Да, вот так и полагайся! «Для бедной, легковерной тени 9 9 А. С. Пушкин. Под небом голубым страны своей родной. …»

Ы:Так что ты тоже не очень-то доверяй молитвам и обещаниям. Да, я забыла его. Он меня всё время одёргивал, сковывал.

Б-г:А про себя восхищался и видел в героинях книг и фильмов – тебя.

<���Вставная сценка:

Ю. И.:Вы бы сходили в «Юность», там до сих пор ещё идёт этот фильм, американский, отличный… про Вас.

Ы:Про меня? Американский?

Ю. И.:Ну да, про Вас. «Женщина французского лейтенанта», по Джону Фаулзу… У вас он ещё, в Харькове, не шёл? Там Мэрил Стрип играет… Стрип… это по-английски, кажется, раздеваться?>

Ы<���Б-гу> :Да, видел меня в героинях… Я разозлилась, я другая: я бы не могла сбежать от человека, жизнь которого только что разрушила. Хотя и хорошо, может быть, что разрушила. Для него хорошо.

Да, видел в героинях… Ну и что? Я не могла писать стихи. Да он бы и не хотел. Он хотел, чтобы был только он.

Б-г:Хотел – не хотел… Что ты там вякала о независимости? А сама каждый раз зависела от того, кого любишь.

Ы:Печально, но это так. Чересчур зависела. И зависала…

Я впитывала запах хлеба в Курске, в улочках: Золотая, Сторожевая… Пререкалась с Ю. И. Но стихов не писала.

Я двадцать лет стараюсь построить среди котов то ли социализм, то ли коммунизм с человеческим лицом.

Б-г:И как успехи?

Ы:Стараюсь. Но кроме человеческого лица, очень неприглядного даже у кошек, ничего не получается.

Б-г:Да, гуляет, наверное, Ю. И.по Елисейским полям, вспоминает тебя, готовится сказать тебе очередную колкость. А ты? Твоя память никого не удерживает и не удержит. Она дырявая.

Ы:Приятно услышать такую суровую правду. И от кого же? Скажи, а как у тебя самого с памятью?

Б-г<���пренебрегая вопросом> :А помнишь, как А. М.под конец сказал тебе, что ему нужна другая женщина – полевой цветок, продолжение её окна в его окно?

Ы:Как не помнить? Меня это вырубило из жизни лет так на тридцать, не меньше. Потому что Ю. И. – не тот градус широты, долготы и Цельсия.

Б-г:На сорок!

Ы:Я была в панике, в ужасе. Я не представляла во всём космосе, во все времена, во всех уголках и закоулках Вселенной другой равноценный вариант. Всё другое, казалось мне, будет страшным понижением. Я не знаю, почему я не умерла. Хотела ведь.

Но была страшно обессилена. И не только… Это ничего не изменило бы. Ну не стало бы меня – только и всего. Но полевой цветок остался бы. Хотя это был тот ещё цветочек. Некрасивая, угрюмая, властная, зато какая хозяйка! Вот кто умел организовать быт и покатить его по рельсам. Да и А. М.она любила, конечно. А ему нужен был Дом.