Михаил Батурин - Остановка первого вагона

СЕМЁН: Москва-Москва… Столица-матушка. Бочка бездонная…

АННА: Глафирка талантлива с детства. В садике на всех утренниках – запевала! Дед Мороз к нам приезжал, один хоть раз, но приезжал! И как она рада была! Ой, все песни ему спела!

СЕМЁН: И в кого она такая талантливая?!

ГЛАФИРА: Ваш дед Мороз еле ноги унёс после папиной самогонки.

АННА: Но ведь талант! И куда его? В школе, вон, тоже: конкурс песни этой… когда ходят.

СЕМЁН: Строевой?

АННА: Ага, строевой. Глафирка – запевала. Первое место взяли, да. Опять гордость! А сейчас что? Где ей петь? Ой, как бы я хотела её пристроить!

СЕМЁН: А я, собственно! Есть предложение забрать Глафиру в областной центр.

МОТЯ: Чё, на?! Я тебе заберу, на!

ГЛАФИРА: Да?!! Ой, мамочка! Неужели?!

АННА: А что это? Куда это? Зачем это?

СЕМЁН: Будем продвигать!

АННА: Надо отца дождаться!

МОТЯ: Вы охренели?!

ГЛАФИРА: Мотя!

АННА: А чего вы с ней делать-то будете?

МОТЯ: А чё непонятно?!

ГЛАФИРА, АННА: Мотя!!!

СЕМЁН: Молодой человек, не подходите, пожалуйста, ко мне с этим ведром.

АННА: Иди вынеси!

МОТЯ: Щас!

АННА: Так что там?

СЕМЁН: Ну… Не в этой обстановке хотел… Собственно, всё просто. Алексей Петрович Старосельцев, депутат областной думы, принял решение о поддержке особо одарённой творческой молодёжи нашего округа. Всех, у кого есть талант, мы намереваемся собрать вместе. «Академия будущего депутата Старосельцева»!

АННА: Будущего депутата?

СЕМЁН: «Академия будущего», а депутат действующий.

МОТЯ: Депутат-шмудатат.

СЕМЁН: Как такое название? Звучит? Я придумал. Мы выделяем стипендии, мы обеспечиваем жильём и помогаем с поступлением в профильные вузы.

ГЛАФИРА: А ЕГЭ?

СЕМЁН: ЕГЭ – это происки… Мы поможем с поступлением! Мы поможем учиться достойно и достойно жить во время учёбы. Нам все интересны: писатели и поэты, актёры и танцоры, певцы и композиторы, а также художники там всякие, дизайнеры… Ещё и гранты под это дело подтянем: президентский там, областной…

ГЛАФИРА: Мамочка! Мама, о боже!

МОТЯ: Дура! Тьфу!

АННА: А от нас чего?

СЕМЁН: Согласие. Морально-волевая поддержка.

МОТЯ: Халявы не бывает.

АННА: Мотя, люди, вон, статуэтку уже вручили! Диплом!

СЕМЁН: Нет-нет! Матвей прав!

МОТЯ: Я?

СЕМЁН: Мы попросим взамен.

МОТЯ: Попросят они! Возьмут, на!

СЕМЁН: Попросим дать нам возможность наслаждаться их талантом. Из студентов нашей «Академии» мы создадим агитбригаду, которая будет ездить по городам и сёлам, по ДК. Давать концерты. Бесплатно для зрителей!

ГЛАФИРА: А потом?

СЕМЁН: В большой путь! Поможем пробиться и в Москве! У нас тоже далеко идущие планы.

АННА: Дайте, я вас обниму!

АННА обнимает СЕМЁНА. ГЛАФИРА сияет от счастья, даже слёзки блеснули. МОТЯ набычился, подошёл к СЕМЁНУ вплотную, а что сказать, не знает.

МОТЯ:Теть Ань, ты чё?

АННА:Какие молодцы! Вот, от души вам материнской благодарна. Нет, большей радости, лишь у ребёнка светлый путь был.

МОТЯ: И светлая память.

СЕМЁН: У вас, наверно, зелёный лук пропал.

АННА: А что это?

СЕМЁН: Ведро ваше… невыносимо.

АННА: А я пирожки хотела… А он того… Процесс разрушения органики пошёл уже.

СЕМЁН:По всему видно, что вы женщина не простая: Анна Вольфрамовна. И как же здесь-то вы оказались?

АННА: Так ведь любовь.

СЕМЁН:Ну, а как! Любовь! Это – да. И всё же?

АННА: Дедушка мой учёный был. Широко известный в узких кругах. Марк Исаакович. Очень узких. И очень секретных. Вот он папу Вольфрамом и назвал. А папочка – дурень, хоть и Вольфрам Маркович. На последнем уже курсе с запрещёнными книжками попался. «Посадить» не стали, но сослать – сослали. Учителем в деревню. Дедуля вступился. Вот. Мыкался-мыкался папа, царствие ему небесное, да мамочка его и обогрела, не к ночи будь помянута.

СЕМЁН: А вы?

АННА: А я поступила. И целый курс отучилась на мат-мехе.

СЕМЁН: Мат-мехе?!

АННА: А Нафик из армии пришёл. Взял меня. А потом и говорит: или я, или твой институт. Мол, знает, чем там в общагах-то… ну того-этого.

СЕМЁН:И что?

АННА:Любовь!

СЕМЁН: Любовь…

МОТЯ: «Слёзы и сопли», второй канал в двадцать один ноль-ноль. По будням.

СЕМЁН: Но как же пахнет ваше ведро!

АННА:Мотя! Мусорку выкинь!

МОТЯ уходит с ведром за дом.

АННА: А что это мы всё во дворе. Надо стол накрыть. Гость такой. И Нафик скоро придёт. Вы обождите, я быстро.

АННА уходит.

СЕМЁН: А папу вашего как звать-то?

ГЛАФИРА: Нафик… имя такое…

СЕМЁН: Это я понял.

ГЛАФИРА: Нафик Радикович.

СЕМЁН: Нафик Радикович и Анна Вольфрамовна?

ГЛАФИРА: И что?

СЕМЁН: Гремучая смесь.

ГЛАФИРА: Вы что-то против имеете?

СЕМЁН: Характер должно быть у вас боевой. То есть вы – Глафира Нафиковна?

ГЛАФИРА: Не смейтесь! Не смейте смеяться!

СЕМЁН: Да, ну что! Это вас, наверно, в школе дразнили. А в моей практике я привык. Я не первый раз сталкиваюсь с именем Нафик. У нас даже депутат есть с таким именем. А когда я работал в Средней Азии, у меня был кандидат в депутаты Ибай Ибаевич Ибаев. А помощницу его звали вообще – Насрулла Говетдиновна Нафикова.

ГЛАФИРА: И что?

СЕМЁН: Вы не подумайте, я татар уважаю. Татары – они…

ГЛАФИРА: Мы!

СЕМЁН: Вы.

ГЛАФИРА: Да!

СЕМЁН: Многонациональна страна наша. Вот въезжаешь в деревню и сразу понимаешь, русская она или татарская. И не надо флагов, церквей-мечетей. В татарской деревне всё четко-конкретно: ровные заборчики, покрашенные крыши, газоны ухоженные, дорожки там отсыпаны. Гуси такие жирные ходят. Смотреть приятно! А в русскую въедешь: забор завалился, канавы-лужи, грязь, стены облезлые. Коровы грязные бродят, а дороги лепёшками заминированы. Татары —трудяги они.

ГЛАФИРА: Мы. И это правда! Отец опять поздно с работы придёт.

Мимо полустанка проходит скоростной поезд. Конечно, если он здесь и остановится, то лишь по причине нестандартной, или экстренной. Один шанс из тысячи. В окнах – скучающие лица. Не брезгливые, не равнодушные, а вот именно – надоело одно и тоже.