Николай Боровой - Льющийся свет, или Несколько мгновений из жизни синьора Микеланджело Меризи де Караваджо, итальянского живописца. Драма-роман

Первый посетитель. Остынь-ка и вправду пока! Он прав.

Проститутка. Да ладно, в самом деле! Оставьте несчастного. Он смешон уже одним тем, что живет или позволяет себе заходить в приличное место и вести себя так странно. Фу! Еще чего доброго испортит нам вечер.

Компания и вправду на какое-то время отвлекается.

Караваджо. Хуже деревенских детей, вот точно. Те даже бывают умнее. А погляди-ка – зажиточные римляне. Почти сумели меня разозлить. И ведь даже не знают, чем это может кончиться. Вино дорогое, вправду. Панталоны назавтра вновь порвутся о камни или ветки, смотря где придется спать римским летом, а вино чуть вольет в тело и душу силы (кашляет ). И тот папский нунций, который две недели назад, несмотря на злобную клевету подмастерий Галло, купил у меня за шесть скудо «Лютниста», моего милого Сицилиано, которому я придал кистью несвойственную любовь к музыке и сильную грусть, подарил мне право выпить хорошего вина. А без вина нельзя никак. Слишком уж в душе и мыслях разверзается мрак… Что будет?.. Стремится человек к свету, хочет залить светом, который в душе, холсты и окружающий мир, саму жизнь, а обречен на грязь. Вон, на злобу подобных скотов. На бедность и зависть. На хитрое умение губить чей-то божий дар, самому вообще никаким не обладая… А сколько дано жить, прежде чем Господь или мрак из мыслей заберут тебя?.. ( С горечью наливает и пьет ) За те полтора месяца что я проработал у в мастерской у Галло, в Трастевере, я не знал от собратьев по кисти ничего человеческого – злость и зависть, желание подставить ногу, зато полное нежелание задуматься и понять, что движет мной, когда я пишу… Так непонятное им. А в мастерской Д’Арпино мне милостиво позволили писать цветы и листья на фресках… ( смеется зло и с отчаянием ) Здесь обретешь кров и покой – так затравят и не дадут работать. Тот кардинал или высокомерный богач явит милость, обогреет и приютит – так потакай его прихотям и губи порывы и талант (пьет и смотрит некоторое время полным горечи взглядом в пустоту ) И вот, всё что я нажил в 23 года – дырявая котомка, шпага да полтора десятка холстов, из которых стоит чего-то половина… А жизнь проходит… и как в ней что-то настоящеее суметь и успеть? Как добиться? ( С нешуточной злостью бросает взгляд на издевавшуюся над ним только что компанию ) Злобные и пустые звери, в которых Господь только тем и есть, что родились похожими на людей… Скоты… Губят в страстях и лжи жизнь, которой я, сколько отпущено, хочу служить любовью… Да понимают ли, кто сидит рядом с ними и вынужден всё это слушать!.. (свирипея) Эй, хозяйка! Какое есть самое лучшее вино в твоем погребе?

Хозяйка трактира. Вдосталь отличных вин и из Италии, но самое лучшее, которое мы подаем только знатным синьорам – с юга Франции. И часто его покупают из церкви Сан-Луиджи-дельи-Франчезе или из окружения самого французского кардинала, ведь редко кто понимает в Риме в таких вещах. Да только что тебе? У тебя на такое вино всё равно денег нет!

Караваджо. А сколько же стоит твое французское?

Хозяйка трактира. ( медленно подходя и глядя с интересом и задором ) Тебе, несчастный и простывший, непонятно откуда свалившийся замухрыжка, я продам две бутылки за половину скудо. Из жалости. Господь Иисус и дева Мария велят нам быть милосердными. Если не слишком страдает из за этого кошелек.

Караваджо. ( спокойно и раздельно ) Не надо мне от тебя ни жалости, ни подачек. ( Медленно достает с пояса кошель, вынимает играющий золотом новенький скудо, поворачивается всем телом к компании, и глядя пристально на нее, бросает на стол и громко произносит) Одну я уже выпил, а душа сегодня полна не светом, к которому я привык, а мглой, адской. И потому возьми этот скудо и принеси мне на него три бутылки твоего чудесного вина. Только берегись, чтобы оно не оказалось дурным, а слова твои не были ложью. ( самому себе ) Итак, осталось у меня на всё про всё только четыре скудо из шести, удачей выпавших две недели тому. А и черт с ним! Хочу отвести сегодня душу. И этим наотмашь влепить.

Хозяйка трактира. ( медленно и с интересом поглядывая) Смотри-ка! Ишь какой! Поди знай, кого это на самом деле занесло сегодняшним вечером! С эким гонором держит себя, это в дырявых-то панталонах! Еще окажется каким-то неополитанским синьором, который бежит от расправы, ибо слишком поднял голову против испанского сапога! Да только зачем же бежать в Рим? Тут нынче самое пекло! Ах, как же интересно! Так, что прямо начинает сладостно зудить, и совсем не в душе! ( Караваджо ) Уже несу! ( Исчезает )

Первый посетитель. Нет, ну это уже стерпеть нету никаких сил!..

Второй посетитель. И вправду, кто же выдержит! Бездомная и грязная дрянь, «скьочезе», которая где-то раздобыла шпагу времен Медичи и выбрасывает при этом целое состояние ради бутылки вина для графов или кардиналов!

Третий посетитель. Плевать я хотел на его шпагу, я с ним сейчас разберусь.

Второй посетитель. Если что – схвачу вон шомполы для баранов, они пострашнее шпаги будут.

Первый посетитель. А мне хватит сил огреть его столом – кто с таким сдюжает?!

Проститутка. Эй, прекрасный синьор в грязных штанах и рубахе, которая воняет всеми римскими нищими. Не желаете ли попку от нашей курицы – мы такое не можем есть, даже если очень голодны! А с вами поделимся.

Первый посетитель. Не хочешь ли, чтобы мы заказали тебе бараьни кишки – вон они валяются возле очага? Ведь чем-то же надо закусить три бутылки дорогущего вина! ( Компания смеется) .

Проститутка. ( вертя задом и издеваясь) А не хочешь ли ты моей попки, согласись – она хороша! Да только в твоем кошеле не осталось вдоволь для этого денег. А если и осталось – жадность не позволит тебе, как не дала купить новые панталоны! А даже если и позволит, я подобным глупцам не даю потискать зад и за тройную плату!

Трое посетителей и проститутка вплотную обступают стол Караваджо. Он спокоен, хотя напряжен и присел собранно на стуле.

Третий посетитель. Вы поглядите-ка на эту шпагу. Екатерина Медичи наверное увезла ее с собой во Францию приданным. А потом прислала обратно, ибо там пришлось ни к чему!

Проститутка. ( со смехом, злостью и задорной издевкой ) Она похожа на рыцарский меч – пока размахнешься, получишь от наших римских бретеров сразу три удара! А если говорить о доне Риччо, так и целых пять!

Второй посетитель. Такая шпага принадлежит конечно же потомку только очень знатного и древнего рода!