Олег Ёлшин - Островок (Тайна Болдинской осени). Пьеса для театра

Пушкин: – Сколько? Сколько времени на это уйдет?

Нотариус: – Сейчас у нас начало сентября. Так-так… Какое теплое, однако, выдалось лето. Говорят, в этом году осень будет замечательная, долгая, золотая.

Пушкин: – Сколько времени это займет? Неужели дня не достаточно? Два, три, пять дней?! Сколько для этого нужно?

Нотариус: – До зимы и управимся.

Пушкин: – Помилуйте, как до зимы?!

Нотариус: – До зимы точно – можете не сомневаться. А вы пока осмотритесь. Впервые у нас? Места здесь замечательные. Люди тоже. Познакомьтесь с соседями…

Пушкин: – Некогда знакомиться! У меня свадьба на носу!

Пушкин ходит по сцене.

Нотариус: – О! Поздравляю! Значит, скоро прибавлению в семействе можно будет радоваться. Род у вас славный! Сколько в нем замечательных мужей! Кстати, примите соболезнование в связи с кончиной вашего дядюшки. Наслышаны-с. Достойный был человек.

Пушкин: – Спасибо. И все-таки повторюсь, милостивый государь, меня ждут в Москве. Я должен был жениться еще в августе… Черт побери! Я уже почти год хожу в женихах! Венчание отменили в связи с трауром. Перенесли на две недели! Меня невеста ждет!

Нотариус: – Невеста, если хороша, так подождет. На то и невеста чтобы ждать – пусть учится, привыкает… Простите старику любопытство. Не покажите ее портрет? С собой случайно не носите?

Пушкин достает кулон, щелкает, тот раскрывается, протягивает чиновнику.

Нотариус: – Прелесть!… Какая прелесть!… Само совершенство! Я прекрасно вас понимаю.

Пушкин: – Так что же?!

Нотариус: – А если еще и будущая теща прелесть по образу мыслей, тогда совсем будет счастье вам!

Пушкин: – Да уж…

Нотариус: – Понятно. Наверное, недурное наследство?

Пушкин: – М-да…

Нотариус: – Понятно.

Пушкин: – Ничего вам не понятно! Я ничего не говорил!

Нотариус: – О! Конечно! Конечно! Дела семейные. Вас ждет невеста! Так езжайте прямо сейчас. Бумаги оставьте, мы займемся, женитесь, потом возвращайтесь с супругой. К тому времени мы все уладим.

Пушкин: – Мне нужно вступить в права владения именно сейчас. Понимаете?!

Нотариус: – Понимаю. Сразу же и заложить. Нужны в свадьбе деньги. Такую красавицу и без приданого готовы осчастливить. Отчего же не понять. Ох, простите, я не хотел ничего такого сказать. Дела обычные, дела житейские.

Пушкин: – Так что же?

Нотариус: – Вот что я вам скажу… Мы приложим все усилия. Так сказать, проявим усердие.

Пушкин: – За пару дней управимся?

Нотариус: – Милостивый государь, здесь целый список документов. Все нужно пересчитать, проверить, занести в формуляр, оформить, так сказать. Нужно делить, нужно межевать!

Пушкин: – Понимаю! Конечно! Пересчитать! Понимаю! Кур, гусей, мамок, деток. А если за время, пока вы считать будете, снесутся яйца, а из них вылупятся птенцы! Значит снова пересчитать! А если кто соберется родить! А, не дай Бог, кто-то вздумает умереть!

Нотариус: – Вот видите. Вы все понимаете!

Пушкин: – Это какое-то безумие!… Я о вас напишу!

Нотариус: – Кому? А вы, простите, в каком чине? Чем занимаетесь?… Впрочем, здесь указано. (Улыбается) Так кому вы, милостивый государь, писать собираетесь?

Пушкин: – Ни «кому», а что! Я сочинитель. Эпиграмму напишу. Или драму! Нет, скорее комедию!

Нотариус: – Ах, комедию? Пишите, батенька, пишите. Бумага стерпит. Вспомнил! Я ведь вас читывал. Талант! Большой талант! Заметьте – я всецело на вашей стороне. Из уважения к вашему семейству, к батюшке вашему постараюсь. Конечно, за пару дней не управимся – так дела не делаются – но за пару недель решим точно. Документы оставьте – сейчас же производство и начнем. А чтобы вам более не утруждать себя, доверьте дело писарю. Могу рекомендовать одного человечка. Он очень исполнителен и много не возьмет. Что же, рад был познакомиться, господин Пушкин!

Пушкин: – Писарю, так писарю. Позвольте откланяться.

Кабинет. Пушкин лежит на диване в сюртуке, в туфлях. Входит Настя.

Настя: – Барин, день добрый… Вам что-нибудь нужно?… Вы что-нибудь желаете?

Пушкин: – Нет.

Настя: – Полдень уже. Может, изволите завтракать?

Пушкин: – Нет. Не сейчас. Нет.

Настя: – Вы не захворали? Второй день из дома не выходите. Может за лекарем послать?

Пушкин: – Нет!… Где Никита?

Настя: – Никита? Кто это? Нет здесь никакого Никиты.

Пушкин: – Нет? Верно. Никиты нет.

Настя: – Так вам что-нибудь нужно?

Пушкин: – Вы кто?

Настя: – Настя я. Помогаю по дому. Сделаю, что прикажете.

Пушкин: – Прикажу, Настя, меня не беспокоить. Отдыхаю я.

Настя: – Ох, извините. Конечно.

Настя уходит. Пушкин переворачивается на спину, смотрит наверх.

Пушкин: – Тоска. Тоска.

Музыка (как вариант – Моцарта «Реквием») Садится, наклоняется к столу, берет перо, макает в чернильницу, пишет. Перечеркивает, комкает бумагу, швыряет ее на пол. Берет другой лист. Пишет. Сминает бумагу, снова расправляет. Пишет. Ломает перо, берет другое. Роняет кляксу. Перечеркивает несколько раз. Комкает, швыряет на пол. Пишет, комкает, швыряет. Музыка затихает. Оглядывается, выдвигает ящики стола, бросается к шкафу, ищет…

Пушкин: – Никита! Никита!

Входит Настя.

Настя: – Что изволите, барин?

Пушкин: – Где Никита?

Настя: – Я же говорила. Нет тут Никиты, барин.

Пушкин: – Верно. Запамятовал. А ты кто?

Настя: – Ну как же? Я Настя. Что желаете, барин?

Пушкин: – Настя… Да. Настя… Принеси бумагу. Где она есть? Ничего найти не могу!

Настя подходит к шкафу, берет тонкую стопку, кладет на стол. Пушкин рассматривает стопку – в ней с десяток листов.

Пушкин: – Это все?

Настя: – Да, барин.

Пушкин: – В доме нет бумаги?

Настя: – Так ведь давно здесь никто не жил. Но в других домах обычно этого на год хватает. Может и на два. А разве нужно еще?

Пушкин: – Действительно, разве нужно? Как ты права!

Настя: – Приказать купить? Так я пошлю.

Пушкин: – Прикажи, милая! Прикажи. И пусть принесут сейчас же.

Настя: – Конечно, барин. Я скажу. Только сейчас не получится.

Пушкин: – А когда?

Настя: – Завтра подвода поедет в город. Там ярмарка. Через несколько дней вернется – вот бумагу и привезут. Я прикажу. Конечно, барин!

Пушкин: – О, господи! Никита, зачем я не взял тебя с собой? Чернила-то есть?

Настя: – Вот стоят два пузыря. А вот и перья. Достаточно? (улыбается)

Пушкин: – Не знаю.

Настя: – Так ведь полон пруд перьев гусиных плавает.

Пушкин: – Свой пруд! Свои гуси, перья! Надо же!

Настя: – А зачем вам столько чернил? И бумаги зачем столько?

Пушкин: – Я ее буду есть, а чернилами запивать, а перьями ковырять в зубах.

Настя (смеется): – Ой, барин! Вы шутите?!

Пушкин: – Только шутить и остается!

Настя: – А не Никиту Козлова вы часом вспоминаете?