Глеб Нагорный - Русский Хэллоуин

Леон. По чему?

Роман Андреевич. По менталитету. Если в двух словах, Леончик, то мир делится на две категории – «юбочники» и «порточники». Одни правду оголяют, другие скрывают. А правда, между прочим, у всех одна. Та, что между ног. Особо тут хвастаться нечем.

Леон. Демагогия какая-то. С этим… пафосом.

Роман Андреевич (усмехаясь) . Узнаю, Леончик, ярлыки 1-ого канала.

Леон. Леончиком тоже не надо… И что-то я не помню, чтоб вы в Москве особо в движухах участвовали. Чуть ОБЭП заявится – вы сразу на самолет. Извините, конечно.

Роман Андреевич. Согласен, надо было ввязываться. Эх, сколько я в Москве из-за этого потерял. Знал бы, из драк не вылазил.

Леон. Так мы вроде и так из них не вылазили. Ну… это… Вы-то, конечно, образно.

Роман Андреевич. А я вот не образно хочу. Хочу по-настоящему, по-русски. Так, чтоб харя в кровищу. Так мне тошно сейчас. После всего… (Пауза.) Знаешь, чтоб нос сломанный и почки отбитые. Чтоб души перелом! Открытый!

Леон. Ну, это я могу, конечно, устроить. Но вы ж меня закатаете потом.

Роман Андреевич. Не закатаю. Слово даю.

Леон. Олигарха слово?

Роман Андреевич. Его.

Леон. Не подпишусь тогда. Болека вон просите. Беню, в смысле.

Роман Андреевич. Кстати. Точно! Как я сразу не догадался? (Противным голосом.) Бе-ня-я-я-я!

Входит садовник, шофер и чистильщик бассейна – Бенедикт. На нем прорезиненный фартук с нагрудным карманом. В одной руке огромные садовничьи ножницы. В другой – букет из алых и белых роз из зимнего сада.

Бенедикт. Hello, Роман Андреич! How are you?

Роман Андреевич. Fine. Слушай, Бень, дело есть. Отметель меня, пожалуйста. Хандра у меня.

Бенедикт. Вы ж меня закатаете потом.

Роман Андреевич. Вы сговорились, что ли?

Бенедикт. А я чё, подписывался, чтоб меня в Лонд о не хоронили?

Роман Андреевич. Да никто тебя не собирается в Лондоне хоронить. Тем более что до него отсюда пилить и пилить.

Бенедикт. А где тогда? На природе? Или, может, в зимнем саду? Букет я уже нарезал. (Ставит цветы в вазу.)

Роман Андреевич. Ты что, Бень, не понял? Я тебе сделку предлагаю.

Бенедикт. C о ntract, в смысле?

Роман Андреевич. Вроде того.

Бенедикт. Ну а conditions’ы какие? (Кладет ножницы на стол.)

Роман Андреевич. Ну, какие-какие. Поспаррингуемся просто. Я тебе десять фунтов дам.

Бенедикт. Я ж вас умочалю, Роман Андреич. Какое поспаррингуемся?

Роман Андреевич. Ты мне не хами давай. Я, между прочим, на морфлоте когда-то служил. Руки удар еще не забыли. Ого-го удар какой!

Бенедикт. А смысл? (Обращается к Леону.) Ты можешь что-нибудь объяснить?

Леон (пожимает плечами) . Опять за старое взялся. Тоска, чего непонятного? Этот… сплин.

Бенедикт. Так, может, шотландских цыган лучше закажем? Или бухнем просто? В пабе.

Леон. Five o’clock’a еще нет.

Роман Андреевич. Я не хочу в паб. Я крови хочу!

Бенедикт. Это вам, Роман Андреич, в Москву надо. К «ватникам» и «пиджачникам». Или к «юбочникам» на Трафальгар. Там оттянетесь. За десять не согласен.

Роман Андреевич. Двадцать.

Бенедикт. Fifty.

Роман Андреевич. Тридцать пять.

Бенедикт. Семьдесят.

Роман Андреевич. Ты на английском только до пятидесяти научился считать? Сорок. И ни пенни больше.

Леон. Роман Андреич, вспомните Москву. Вы там тоже не умели торговаться. И чем это всё закончилось?

Роман Андреевич. Ты давай барана готовь!

Бенедикт. Лёлек прав. Сто. Или дальше продолжаем?

Роман Андреевич. Ладно, хрен с тобой. По рукам. Леон, будешь рефери.

Леон. Вообще-то у меня баран.

Роман Андреевич. Ну так выключи.

Леон. Роман Андреич, это камин, а не плита.

Бенедикт. Да мы, Лёль, недолго. Правда, Ромыч? Хлоп, и нокаут.

Роман Андреевич. Какой я тебе «Ромыч»?

Бенедикт. Sorry, Роман Андреич. Это я по московской привычке.

Роман Андреевич. Что-то я не помню у тебя такой привычки. Ладно, а «долго – недолго» – это мы еще посмотрим.

Бенедикт. Только бабули вперед, Роман Андреич. А то из нокаута особо не возьмешь.

Роман Андреевич. Вот ты наглый, как сто фунтов.

Олигарх подходит к одной из висящих на стене картин. Это «Черный квадрат» Малевича в китчевой золотой раме с переплетенными дубовыми листьями. Роман Андреевич отодвигает холст в сторону. За холстом обнаруживается сейф. Олигарх набирает на дверце код, в этот момент Леон и Бенедикт синхронно приподнимаются на цыпочках и, словно гуси, вытягивают шеи.

Леон (Бенедикту) . Там у него офшоры. Бермудские.

Бенедикт (подмигивая Леону) . Это где всё пропадает?

Леон. Ага, как в толчке. (Смеются.)

Роман Андреевич, не реагируя на смех, открывает сейф, достает толстую пачку денег, слюнявя пальцы, отсчитывает купюры. Кладет пачку на место, захлопывает сейф, придвигает картину и разворачивается к слугам. Те моментально опускаются на ступни и возвращают головы на места.

Роман Андреевич. Посмотрим еще на нокаут. Держи. (Протягивает деньги Бенедикту.)

Бенедикт (пересчитывает) . Здесь семьдесят.

Роман Андреевич. Дай сюда. (Забирает купюры.) Нет. Ровно сто.

Бенедикт. Теперь я. (Настойчиво вытягивает деньги из рук олигарха.) Семьдесят.

Роман Андреевич. А я говорю – сотня.

Леон. Может, я попробую? (Берет фунты у Бенедикта.) Сотка вроде. (Еще раз мусолит бумажки.) Точно сотка.

Роман Андреевич (отбирает деньги у Леона; прикладывает руку, в которой держит купюры, кренделем к поясу) . Я же говорил, а ты не веришь. Что я тебя обманывать, что ли, буду?

Бенедикт. Ну-ка.

Бенедикт нежно прихватывает олигарха за руку, распрямляет его цепкие пальцы, вынимает купюры, каждую показывает Роману Андреевичу и Леону, медленно опускает деньги в карман фартука и членораздельно говорит: «Семь-де-сят». Долго смотрит на Романа Андреевича, подходит к нему вплотную, вытаскивает у того из-за спины спрятанную за пояс банкноту, затем хлопает ладонями по складкам килта. Из килта выпадает еще две купюры.

Бенедикт (нагибается, подбирает банкноты) . Шотландское чудо? Второе после Лох-Несса?

Роман Андреевич (недовольно бурчит) . Никакого пиетета.