Мария Мартова - Картинная галерея

Я разделяю ваше мненье.
Увы, такое поведенье
Само себя постичь не может.
Духовный голод тех не гложет,
Кто ценность видит только в том,
Что ощущается нутром.
Хотят к искусству прикоснуться,
Но тем рискуют обмануться,
Чужим идеям слепо веря
И ими ценность жизни меря.

Поспорить с вами я готов.
Они на целых пять веков
Нас обошли, познав прогресс.
Их в жизни шире интерес,
И назначенье их вещей
Куда дороже и сложней
Всех наших древних мелочей.
У них часы, у них смартфоны.
А мы еще во время оно,
Одевшись раз, всю жизнь должны
Носить обноски старины,
Влача свой ветхий крест сквозь годы
Вдали от общества и моды.

Я все же с вами не согласна.
Пускай живут они прекрасно,
Со всех сторон оснащены
Богатым даром новизны,
Зато иным обделены.
Оно старо, как мир, но им
В душе мы свято дорожим.
Оно еще известно с детства
И нам даровано в наследство
От наших предков. Чувство это —
Ценить свой род, как дух завета,
Боясь влияния извне.
Неведом вкус им к старине,
Они удобств своих рабы,
Им не познать иной судьбы,
Условных пут с себя не снять.
Эпохи их на них печать.
Живя по заданным программам,
Они не тратят время даром.
Труды им тяжкие чужды,
Не знать житейской им нужды.
У них наушники, планшеты.
Что им поблекшие портреты?
Им дорог мир их увлечений,
Без бед, без чувств, без размышлений.
И не завидуйте вы им,
Им вкус искусств не постижим.
Не будьте строги к ним. Они
Бесцельно жить осуждены.
Мир за пределами дисплея
Для них скучнее и глупее
Их игр, искусственных, никчемных,
Умом чужим изобретенных.
Они – последствие прогресса,
Без душ, страстей и интереса,
Живут, страдая от тоски,
И рамки жизни их узки.

А этот юноша в очках,
Он не как все, в его глазах
Мысль озаренная искрится.

Ему подобных единицы.
И он скорее исключенье.
Ведь лишь ему веков прозренье
Дано постигнуть всей душой.
Меж тем как прочею толпой
Лишь любопытство движет. Ей
Практичных надобно вещей
И, чем моднее, тем нужней.
Но грех судить таких людей.
Запас заманчивых идей
Не сделал души их мудрей.
Своих корней они не знают,
Себя за данность почитают
И в историческую суть
Не видят смысла заглянуть.
Они богаты и модны,
Но как же нравственно бедны!

И без искусства голодны.

Владельцам жвачек, кока-кол
Неведом пышный царский стол.
Им свежей дичи нежный дух
Не пробуждает тонкий нюх.

А мы, восставшие из были,
Природы сущность не забыли.
Топили печи мы дровами,
Встречали ночи со свечами,
И письма перьями писали,
И с голубями отправляли.

И на конях скакать умели.

А как мы пили, как мы ели!

Коль речь о трапезе зашла,
Она бы кстати нам была
Сейчас. И голод наш духовный
Не грех едой простой, скоромной
Без промедленья утолить.

Мы все хотим и есть, и пить.

Тогда пора позвать прислугу,
Расставит пусть столы по кругу.
И, всех к веселью призывая,
Пусть ходит чаша круговая,
И, как в былые времена,
Пускай течет река вина,
И блюда снеди до краев,
Как корабли вдоль берегов,
Проходят, голодом гонимы,
Врагом со смаком истребимы.
Столы пусть ломятся от яства.
Будите княжества и графства,
Быстрей летите вскачь, гонцы,
Трубите весть во все концы!
Пусть гости к нам спешат на зов
Из всех краев и городов,
От самых крайних рубежей.
От пэров, лордов до пажей
Пусть все сюда спешат скорей
На наше царское убранство.
Пусть все обжитое пространство
О нашем пире будет знать,
Не только двор, не только знать.
Желаю, чтоб служивый люд
Имел остатки наших блюд.
Мы накормить дворовых псов
Должны в честь сытых животов.
К лицу нам щедрость, господа.

Ура! Да здравствует еда!

Неурожай, война, чума
Вконец свели народ с ума.
Лишился он тепла, покоя,
А жизнь привычного устоя.
Пора пришла все поменять
И людям снова хлеба дать
И веру в мир и благодать.
А дабы дольше длился мир,
Пусть будет шире нынче пир,
Таким, каким не видел свет
Его уж много сотен лет.

Великолепная идея!
Ее сравнить ни с чем не смея,
Я лишь одно желаю знать —
Что будет, если время вспять
Нам на столетья повернуть
И наше прошлое вернуть,
Истоки века золотого,
Чтоб насладиться духом снова
Искусства кисти, мысли, слова?
А, если был бы жив Шекспир,
Как описал он этот пир?

Реалистично, без прикрас
Сложился б, знаю, сей рассказ.
Как в капле ценного вина,
Была б в нем истина видна.
Его слова столь колоритны,
Столь ярки, сочны, аппетитны,
Что их душевный аромат
Почтешь вкуснее во сто крат
Любого запаха съестного
И вкуса блюда непростого.

И самый сытый толстопуз
Проявит к ним тончайший вкус.
Поклонник всех искусств на свете,
Поклон я делаю диете.

Еда и лира. В чем тут сходство?
Не вижу в пище благородства.
И есть, и пить – какая честь!
А есть ли важность в этом?

Есть!
Конечно, каждому дано
Глотать бифштексы и вино.
Проглотит плоть без вдохновенья
Любого повара творенье.
Но только истинный поэт
В стихах столовый этикет
Воспеть сумеет фигурально —
Со вкусом, тонко и детально.
И будет каждая строка
Своей изюминкой сладка.

Обед английский, как вы правы, —
Не для причуд, не для забавы,
В нем стиль, изящество, культура.
А как бы Марио Эльмуро
Его бы смог нарисовать?

О нет, такому не бывать.
Не стал бы он писать портрет
На сто персон, не тот сюжет.
Придворный праздничный обед
Не пробудил бы вкус в нем. Нет.
К тому ж еще причина есть,
Какую надобно учесть:
Мотив тогда был сей не моден,
Для стен дворцовых не угоден.
В чести был строгий стиль портрета
По всем законам этикета
И без излишества притом.
Так диктовал высокий тон,
Искусств не праздный эталон.
Он мог служить здесь украшеньем
И эстетическим решеньем.
Эпохи четкие черты
Переносились на холсты.
Но предрассудкам вопреки
Творец велением руки
Умел такие класть мазки,
Что не давались никому —
Его таланту одному.
Он смог бы век предвосхитить
И в красках пир изобразить.
Убеждена я, наш герой
Нарисовал бы пир горой,
Изящным вышло б полотно.
Искусству все подчинено,
И жизни яркий колорит
Художник в красках оживит.