Мария Мартова - Картинная галерея

Ах да, наоборот,
Неверный речи оборот.
Язык тяжел, и голова
Держась, уж кружится едва.
Ах, снова вкось легли слова.

Пьяны вы.

Что вы! Пьян весь зал,
Как сильно все тут раскачал.
Трясутся стены, потолок,
И пол, и двери, и порог.
А вдруг на нас они падут
И под собою погребут?
На стол, уж вон, кусок упал.
Стол голым только что стоял.
Нет, не кусок, баран лежит,
Жирен, весь соусом облит.
Глазам не верю, дар небес,
Как будто сам он с неба слез.
А может, нас попутал бес,
И это вовсе не баран
На блюде поваром нам дан.
Давайте ближе подойдем,
Его попробуем вдвоем.

Но это вовсе не баран —
Барон, как жареный кабан.
Он, как свинья, мертвецки пьян,
Лежит на блюде перед нами.
И зал весь полон кабанами.
Все на одно лицо. О боже!
Как неприглядны эти рожи.
Признаюсь я, мы с вами тоже
На тех свиней, увы, похожи.

Да, к сожалению, вы правы.
И времена дурны, и нравы.

Ох, осторожней, не спугните,
Пускай спокойно спит. Глядите,
Кого-то черт сюда несет
И прям к столу. Он стол снесет.

И тоже голод движет им,
Хоть с виду с бочкою сравним.

Скажите мне, где наш барон?
Я час ищу его.

Он вон.
Здесь на столе прилег уснуть.

Какой кошмар! О, ужас, жуть!

Не вижу ужаса, коль сном
Он был застигнут за столом.
Признайтесь, если вы пьяны,
Кровати вовсе не нужны.
И ложем будет пол и грязь,
Не отрицайте, милый князь.

Увы, и я, здесь спору нет,
Поспать прилег бы. Уж рассвет
Лучом стучится к нам в окно.

У все делание одно —
Поспать.

И я прилечь не прочь.
Приходит день, уходит ночь.
А где же герцог наш?

Он спит,
Едой обильною убит.

А может, это не еда
В том виновата. Что тогда?
Что мучит так и мутит кровь?
К вину безмерная любовь
Или еще любовь к чему?

И сам я толком не пойму.
Он безмятежным сном младенца
Спит, завернувшись, в полотенца.

Здесь все уснули, все в угаре,
Как при чуме, как при пожаре.
И если глянешь на дебош,
То ни за что не разберешь,
На человека кто похож.

Да, все вокруг мертвецки пьяны
До одного. Но Марианны
Средь них не видно. Только слуги
Кричат в разнузданной натуге
И, заливая брагу в рот,
Почем зазря частят господ.

Я вижу сотню пьяных рож,
Но не найду средь них вельмож.
И нет противнее картины,
Чем виды эдакой скотины.

Да, верно, скотское обличье.
Где благородство, где величье?
И где придворный лоск и шик?

Вино все смыло. Только пшик
Остался лишь, и сдута спесь,
И смыт снобизм, и ложь, и лесть.
Теперь вся сущность их видна,
И сущность та пьяным-пьяна.

Достойна ария финала.
Но королева где пропала?

Глядите, вон она спешит,
В глазах ее испуг дрожит.
А вон графиня рядом с ней,
И тоже облака бледней.

Графиня?

О, и вы бледны.

Пустое все. Скорей должны
Мы все узнать. Бежим, бежим!
Спасенье наше нужно им.

Зачем же быстро так бежать?
Мы можем просто подождать
Здесь их самих, ведь не богиня
Ни королева, ни графиня.

Какой позор, какой кошмар!
Боюсь, похмельный их угар
Несет нам, мягко говоря,
Я не хочу пугать вас зря,
Непоправимую беду.

Что вы имеете в виду?

Глядите сами, вон она
Зарницей светит из окна.
А свет дневной нас всех сгубит,
Пока весь двор так крепко спит.
Но как их всех поднять, не знаю.
Я об одном лишь умоляю —
Будить их всех без исключенья.
И каждый пусть без промедленья,
Остатки сбросив опьяненья,
Займет по праву свой портрет.
Не помешал бы пьяный бред
Им отличить портрет чужой,
Чтоб не принять его за свой.
А с глаз косых все видно хуже,
И ноги вялые. К тому же
Им нужно блеск в глазах затмить
И в позе правильной застыть,
Чтоб не узнал никто потом,
Какой тут ночью был содом.

А если вдруг мы возвратиться
Не сможем, что тогда случится?

Сказать я даже не могу.
Беда, беда!

Я помогу.
Я разбужу всю эту клику.

Проснитесь!

Проку нет от крику,
Бороться силы нет со сном
Людей, поверженных вином.

Я не могу смотреть без боли,
Как по чужой страдают воле
Два женских сердца, близких мне.

Но не по вашей же вине
Они в беде.

Но в стороне
Не усижу я недвижим.
Бежим скорее, друг, бежим!

Глядите, граф и рыцарь с ним.

Как вы смогли здесь оказаться?

Сейчас не время отвлекаться.
Я так спешил, я так бежал,
Чтоб разбудить скорее зал.
Я позову на помощь слуг.

Не будет толку в том, мой друг.
Тут никаких не хватит рук,
Чтоб это скопище поднять
И на холсты вернуть опять.
Увы, не справятся и слуги.
От их физической натуги
Не совершатся чудеса.

О, если б только небеса
Услышать сердца зов могли!

Но и они б не помогли.
И притяжение земли
Преодолеть им не дано.

О, если б только полотно
Возможно было наделить
Лицом, чтоб облик повторить,
И вновь создать, и оживить.