Юлия Петрова - Солёное имя

А как же старики? Они давно потеряли свою скорость. Их даже ребёнок обгонит.

Вообще, нечестно это! Детям нельзя в Великанию, хотя они во многом обходят стариков.

А может, старики вовсе не из Великании? Может, они вообще живут между мирами?

Это всё потому, что и дети, и старики спят два раза в день. Вот и кажется, что не один день прошёл, а целых два.

А кто решает, что дети выросли и им можно в Великанию? И вообще, как понять, что детство прошло?

Бывает так: вдруг обнаруживаешь, что болячек на коленях меньше. Раньше только шорты наденешь, как колени сразу окрашиваются в красное. Затем чернеют, покрываются коркой. Дети любят рассматривать их друг у друга, хвастаться, как воины ранами, полученными в боях. Они искренне гордятся у кого их больше, с мужеством сдирают бурую корку, чтобы разбить колени вновь. Ребятня считала это наградой за прожитое лето, где ни минуты не было потеряно или потрачено зря. Так история пишется на детских коленях.

Со временем замечаешь, что колени всё реже покрываются ранками и краснеют. Однажды они побелеют навсегда. Не то чтобы лето закончилось, просто детство прошло.

А дальше изменятся вкусы. То, что раньше считалось редкостной гадостью, станет полезным. Горечь победит сладость, острота будет способствовать пищеварению, фрукты после шести не усваиваться.

Вот, например, эта девчонка, Соле, больше всех любила хурму, халву и арахис. Но в первый год своего взросления потеряла всякий интерес к хурме. Стало казаться, что ничего, кроме вязкости, в ней нет.

Следом – халва. Соле долго не могла запомнить название. Слишком сложное сочетание звуков. Поэтому она решила придумать другое имя – земля. Земля – отлично подойдёт. Они и вправду имеют сходство: цвет, ломкость, сухость. Если бы у почвы был вкус, то был бы именно таким, сладким с терпким оттенком.

Когда халва снова заполнила прилавки, Соле вдруг ощутила безразличие. В тот год она наконец-то выговорила её сложное имя.

С арахисом вообще произошла мистическая история. Арахис в Город привозили в скорлупе. Всем домом они собирались на веранде и начинали колоть орехи. Никто не объявлял начало игры, но негласно шло соревнование за звание «Поглотитель арахиса». Всё просто: у кого самая большая куча из скорлупы, тот и выиграл. Приза не было, но к победителю весь вечер проявляли особое почтение. Ему первому наливали чай, тарелку с печеньем подвигали поближе, и даже разрешали не мыть за собой чашку!

Соле никогда не выигрывала, но каждый раз готовилась к реваншу.

А потом арахис исчез с прилавков. В газетах появились статьи, что в скорлупе обнаружили каких-то опасных жуков. Было принято решение продавать арахис очищенным и обработанным. Вкус был уже не тот, да и есть очищенный арахис не так интересно. В тот год бабуля высыпала остатки настоящего арахиса, и они в последний раз сыграли в «Поглотителя». Соле выиграла.

***

Небо враз потемнело, и я ощущаю знакомые нотки приближающегося шторма и первые капли дождя. Я ускоряю шаг. Слышу, как море бьётся о волнорезы. Я оглядываюсь по сторонам и вижу единственное кафе. Огонёк вывески приветливо светит, как маяк заблудшим кораблям.

В кафе тихо и уютно. Ничего не изменилось, только постарело. Над стойкой висит гирлянда с прошлого нового года. Нелепо и неуместно. Почему-то изображение пляжа и пальм не так раздражает в новый год, как забытые ёлочные игрушки летом. Я смотрю через панорамное окно. Дождь усиливается.

Заказываю чайное кофеи достаю из сумки письмо в растрёпанном конверте. Я разрываю конверт и достаю пачку страниц, исписанных с обеих сторон ровным почерком. Бегло читаю первые строки. Они хранят воспоминания о людях, которые слишком долго пребывали в ссылке забвения. Я знала этих людей. И мне хотелось бы рассказать вам о них. Я верю, что они помогут мне вспомнить ту шестилетнюю девчонку с солёным именем и встретиться с ней вновь.

И начну я с лучшей девушки на Земле…

С большой дороги на нейтральные воды сворачивает женщина. Никто не мог назвать её возраст. Впереди вприпрыжку несутся мальчики-близнецы, которых женщина окликает каждый раз, стоит им удалиться от неё. В крепких руках она несёт сумки, набитые едой. Из-под плаща виднеется край передника поверх тёмной шерстяной юбки. Досталась от мамы. Давно вышла из моды.

Женщина остановилась. Поставила сумки на землю и вздохнула. Ладонью вытерла невидимый пот со лба, зацепив шёлковую косынку на голове. Платок съехал на затылок и высвободил пшеничные пряди волос. Прямые, они легли вдоль скул и омолодили девичьи черты. Для матери близнецов девушка была совсем юной. Но тяжёлая внешность, доставшаяся от отца, и манера одеваться прибавляли годы. Смирение и грусть застыли в ясных глазах, сковали угрюмый рот, сдвинули брови.

Эта Дора и вправду выглядела странно. Но те немногие, кто знал её, считали лучшей девушкой на Земле. Мать умерла, когда ей исполнилось двенадцать, и забота об отце и братьях-близнецах легла на плечи Доры. Чтобы справиться с горем, отец с головой ушёл в работу, а Дора – в быт.

Соседи сочувствовали Доре и жалели её. С годами жалость сменилась уважением и гордостью, а сейчас Дору повсюду преследовали любопытные взгляды, шёпот за спиной и сплетни.

Грубоватая внешность, отсутствие всякой женской прелести и стиля делали Дору воплощением дома, с его бесконечными заботами и хлопотами. Подруг тоже не было. Не было времени заводить их.

Соле любила Дору и всякий раз бежала навстречу, когда та появлялась из-за угла.

Однажды Соле забралась в палисадник тёти Эл, под купол раскидистого шиповника. Сквозь заросли проглядывалась скамейка, спинка которой срослась с палисадником. Лавочка пряталась от любопытных глаз под навесом из густых веток и плотной листвы. Влюблённые парочки уединялись здесь по вечерам; студенты неумело смолили первые сигареты; пенсионеры прятались в прохладной тени.

В тот день скамейку облюбовала компания подружек. Набухшие бутоны шиповника шли их красоте, предвосхищали шестнадцатую весну. Привлекательность девушек была неопытна, тем и опасна. Она не знала отказа. Тяжело отвергать красоту. Ходят слухи, что однажды она спасёт мир.

Девчонки шептались и смеялись, но вдруг замолчали.

– Смотрите! Дора, – сказала одна.

– Какая же она всё-таки некрасивая, – подтвердила вторая.

– Она не некрасивая, – перебил третий голос, – она просто страшная!

И они снова рассмеялись.

– А давайте разыграем её? – вкрадчиво предложил четвёртый голос.

Он звучал уверенно. Владелица не спрашивала, а повелевала. Даже через густую непроницаемость зарослей Соле уловила знакомые капризные нотки манерного тона, которому не угодишь. Это был голос Марии.