Екатерина Кравцова - Игра воображения

Только я изготовилась отчитать Генриха за неподобающие намеки, отпущенные в диалоге со стражниками, как выяснилось, что мои испытания не закончились.

Менестрель со странным именем Шметтерлинг (надо же, «мотылек», фонвизинщина чистой воды, а я-то думала, что таких фамилий в природе не существует) мгновенно оправился от потрясения и по-свойски обратился к Генриху:

– Могу я узнать, госпоже понравился я сам или мои песни? Я должен знать доподлинно, свела меня судьба с подлинной ценительницей поэзии или всего лишь со скучающей богачкой…

Приготовленная для Генриха отповедь застряла у меня в горле, и я очутилась перед нешуточной дилеммой: объяснить пииту «кто есть мать Кузьмы» или сперва душевно побеседовать с господином Штайнбергом.

Однако Генрих не собирался и дальше вести беседу в том же фривольном духе.

– Тебя, парень, прежде всего судьба свела со мной – и я не знаю, кому из нас от этого придется хуже, – безрадостно отрезал он, и обратился, наконец, ко мне: – Прошу меня извинить, госпожа, за доставленное неудовольствие, в свое оправдание могу лишь заметить, что это был единственный способ выручить юношу…

Произнося свою покаянную речь, вид он имел настолько ехидный, что я осознала как никогда ясно: придется смириться с отдельными проявлениями неуважения к моей персоне… Разумеется, во имя достижения благородных целей.

– Где ближайшая приличная гостиница? – спросила я пиита на чистейшем немецком языке, которого, якобы, совершенно не понимала.

Вьюнош остолбенел, к большому удовольствию Генриха.

– Ну что застыл? – раздраженно поинтересовалась я. Мне начало надоедать затянувшееся представление, разыгранное нами на глазах изумленных горожан.

Поскольку оно до сих пор было бесплатным, почтенные бюргеры даже не собирались расходиться.

– В самом деле, ты разве не слышал, что велела госпожа? – присоединился ко мне Генрих, почти совершенно избавившийся от ехидства в голосе и взгляде, – Проводи нас до гостиницы, в которой не зазорно будет остановиться на ночлег.

Шметтерлинг закивал и проследовал через площадь к маленькому проулку. Вскоре выяснилось, что там находится небольшая гостиница, над воротами которой значилось, что «именно здесь только для благородных путешественников…» и прочее. У меня появилась устойчивая надежда на нормальный отдых, горячий ужин и ночлег на чистых простынях. Правда, слуг во дворе не было видно, но Генрих быстро разрешил это небольшое неудобство.

– Шметтерлинг, позаботься-ка о лошадях, – приказал он, направляясь к двери трактира.

Он был прав на все сто – нежданное приобретение, безусловно, следовало пристроить к делу. Сам поэт, правда, был другого мнения на сей счет.

– У меня есть имя! – от возмущения срываясь на петушиный фальцет, заявил он.

– Вот как! И какое же? – полюбопытствовал Генрих, не оборачиваясь, и только самую малость замедлив шаг.

– Клаус, – представился юноша с непонятной гордостью.

Можно подумать, это поименование принадлежало прежде какому-нибудь эпическому герою!

Генрих приподнял брови, подумал пару секунд, и затем отрицательно покачал головой.

– Нет, – припечатал он, -Никакой ты не Клаус… Посмотри на себя, парень, – ты же истинный Шметтерлинг! Зачем тебе имя?

От неожиданности я застопорилась на месте. Моему наемнику свойственно, оказывается, довольно нестандартное чувство юмора. Отрадно сознавать, что рядом со мной находится не тупой солдафон, а вполне гармоничная личность. Эта мысль удобно устроилась в моей голове и не покидала насиженного места довольно долго, вызвав какое-то смутное беспокойство. Я даже к ужину отнеслась сперва без должного почтения, пытаясь уяснить, что же меня беспокоит. Однако дальше смутных ощущений в тот день дело не пошло, постепенно я успокоилась, и даже смогла отдать должное куриной грудке, плавающей в умопомрачительном соусе. Положительно, кухня галантного века, пусть и в обыкновенном небольшом трактире, могла отвлечь кого угодно от абстрактных умозаключений.

* * *

После того, как наша компания неожиданно пополнилась поэтом, Генрих ненавязчиво напомнил мне, что неплохо бы нанять парочку настоящих вояк. Он как будто чувствовал, что грядущее приключение будет не слишком мирным. Мне пришлось согласиться с этой необходимостью, и прямо в трактире Генрих подсел за стол к двум мрачным личностям, уныло поедающим что-то неаппетитное из общей миски. Похоже, это было все, что они могли себе позволить, а на их бывалых физиономиях читалось застарелое похмелье. Генрих о чем-то пошептался с ними, покосился в сторону стойки, и оттуда, как по мановению волшебной палочки, побежали поварята с запотевшими кувшинами, обширными мисками и дымящимися горшочками.

Я громко прыснула в своем углу. Методы вербовки не отличались большим разнообразием. Но зато обе стороны хорошо знали правила игры. Физиономии вояк заметно прояснились, и они принялись переглядываться между собой. Генрих следил за развитием событий с совершенно особенным хулиганским выражением лица. При этом он даже не улыбался, но глаза так явно смеялись, что мне стало завидно. Вот бы научиться так же лихо работать с кадрами…

– О чем он там шепчется с этими громилами? – чуть слышно прошелестел за моей спиной Шметтерлинг.

– Нанимает для меня пару бывалых парней, которые хорошо знают цену деньгам, честному слову и своевременному молчанию, – откликнулась я, с сожалением отрываясь от наблюдения и переводя взгляд на пиита.

К моему крайнему изумлению, он чего-то очень сильно испугался. Мало этого, он, похоже, решил напугать и меня.

– Вы так неосторожны, госпожа, – глаза его округлились, будто у напуганного страшной сказкой ребенка, – Такие темные личности на все способны, уж поверьте мне!

Между прочим, это была в моих глазах наилучшая рекомендация. Мне как раз и нужны были люди, способные на все. Я совершенно не представляла, чем нам придется заниматься в ходе нашей операции, так что способности моих спутников должны быть неограниченными – просто на всякий случай. Однако Шметтерлинга я обязана была успокоить – он и без того плохо ладил с Генрихом, не хватало, чтобы и с доблестными ландскнехтами не сошелся с самого начала…

– Объясни мне, дорогой мой, что тебя так пугает в этих достойных господах? – ласково улыбаясь, поинтересовалась я.

– Боже мой, госпожа, должно быть, в России таких злодеев не бывает, но у нас здесь…

И тут началось. Вот уж никогда бы не подумала, что этот юноша, ведущий столь призрачный образ жизни, способен выдавать такие страстные монологи на темы личной безопасности каждого. Послушать его, так никто из нас не должен был подходить к наемникам вообще и этим в частности ближе, нежели на километр, да и то с особыми предосторожностями. Иначе говоря, все складывалось превосходно – я даже решила немного увеличить жалованье потенциальных компаньонов, если они и вправду окажутся настолько опасны.