Екатерина Кравцова - Игра воображения

С четверть часа мы провели, разглядывая друг друга, и лишь по истечении этого времени на пороге комнаты показались два темных силуэта. В первый момент они показались мне продолжением теней, во множестве скользивших по стенам, но Генрих неторопливо поднялся, за ним вскочил пиит, и я поняла, что к нам, наконец, пожаловал хозяин.

Высокий и какой-то сивый граф не очень заинтересовал меня – прежде всего, он был немцем, дважды немцем, если не трижды. Стеклянная голубизна его глаз напоминала о музыке Вагнера, несостоявшемся торжестве арийской расы и вскинутой в одиозном приветствии руке. В общем, это был набор стандартов: жестокость, сентиментальность, пристрастие к громкому пению и пышным блондинкам.

«Истинный ариец» в ответ скользнул по мне равнодушным взглядом. Куда уж мне было до его идеалов с этим ведьмовским отливом волос, худощавой физиономией и, – как ни прячь ее – иронией в глазах…

Господин, скромно стоящий позади графа, принадлежал ко всем расам сразу… и ни к одной наверняка. Впалые щеки фанатика, тяжелые веки, нависающие над желтыми кошачьими глазами, изысканный нос английского аристократа и неожиданно яркий узкий рот, притягивающий взгляд на выцветшем гобелене его лица.

«Уста его – пурпуровая рана от лезвия, пропитанного ядом…» – я едва не проговорила стихи вслух, удержалась только из соображений приличия.

Однако сквозь безупречную маскировку внешности этого господина почти проступали страсти, снедающие все его существо… В который раз я поддалась привычке сочинять биографии всем, кто попадался на моем пути, и вздрогнула от неожиданности, поняв, что граф обращается ко мне:

– Счастлив приветствовать вас, госпожа графиня, в моем холостяцком логовище… Позвольте представиться: Фридрих фон Вольф, хозяин здешних мест. А это, – он небрежно кивнул в сторону «космополита», – Мой лекарь, Иоганн.

Только взглянув «космополиту» прямо в глаза, я поняла, что он следит за мной с того момента, как появился на пороге комнаты. Он разглядывал меня с интересом, но не мужским, а сугубо академическим, словно редкий экземпляр бабочки или жука… Я почувствовала себя неуютно под этим внимательным, непроницаемым взглядом.

Как бы там ни было, но приняли нас с подобающим почетом. Фон Вольф настоял на нашем ночлеге, лично прошелся по приготовленным для нас апартаментам, и, равнодушно облобызав мне руку, удалился. Генрих оглядел наше сообщество, проверяя наличие бдительности на лицах, и предложил вернуться в небольшую гостиную через полчаса. Мне все время казалось, что сейчас он расскажет о владельце замка нечто несусветное, и нам придется в кавалерийском темпе покидать место бивака, но этого так и не произошло.

Объяснение состоялось позже, когда моя маленькая гвардия, умиротворенная комфортом, объединилась в гостиной в ожидании обеда.

– Как вам обитатели замка? – по-моему, Генриха всерьез интересовало мое мнение.

– Лекарь бесподобен, – честно признала я, – ему место среди «псов господних», или…

– Напрасно вы не обратили внимания на владельца этих мест. Его персона куда любопытнее… и куда опаснее, кстати. Да будет вам известно, госпожа, вся болтовня здешних крестьян о «пораженных луной» не так беспочвенна, и фон Вольф – лучшее тому подтверждение. По преданию, его род ведется от оборотней, правивших здешними краями в незапамятные времена… Впрочем, это слишком долгая история, если пожелаете, я расскажу вам ее как-нибудь в другой раз.

Мне хотелось услышать ее немедленно, останавливало только сознание того, что момент неподходящий. Повсеместное, отчасти неосознанное коварство мужчин частенько проявляется в этой мелкой пакости: заинтересовать чем-то, и отложить рассказ на неопределенный срок, дабы дама изнывала от любопытства. Однако и нескольких фраз Генриха оказалось довольно, чтобы я насторожилась. «Век просвещенного абсолютизма» все подкидывал мне сюрпризы: старые замки, легенды и растущее количество странностей вокруг больше подошли бы средним векам, но никак не Галантному столетию, в каковом я, как будто, пребывала.

Обед прошел, в общем, без приключений. Правда, пиит, задавленный старинной роскошью обстановки, постоянно нервно посмеивался, да лекарь продолжал рассматривать меня с прежним академическим интересом. Прочие отдавали должное пище и напиткам, и не особенно старались поддерживать светскую беседу. У меня осталось смутное ощущение, что Генрих знаком с хозяином поместья лучше, нежели могло показаться на первый взгляд. От этого я насторожилась еще сильнее, одновременно ругая себя за подозрительность: эти двое не обменялись и парой слов… Уже поглощая десерт, фон Вольф ненавязчиво поинтересовался:

– Простите мое любопытство, госпожа графиня, но ваше появление в здешних захолустных краях, должно быть, обусловлено очень вескими причинами?

Вопрос прозвучал как нельзя более небрежно, но мне отчего-то показалось, что графу важен мой ответ…

– Придется разочаровать вас, мой дорогой граф, – в тон ему прощебетала я, – Одно лишь любопытство гонит меня по свету. Жизнь постоянно преподносит мне сюрпризы (вот это было чистой правдой), причем иногда в самых неожиданных местах.

Моя легкомысленная отповедь не обманула фон Вольфа ни на секунду, но пришлось ему удовлетвориться сказанным. Продолжая болтать о пустяках, мы завершили трапезу, и рассредоточились по личным апартаментам. Мне заранее не нравилась перспектива провести ночь в этом странном месте, но отступать было поздно, и я смирилась.

* * *

Как нас ни приглашали направиться прямо в свои комнаты и предаться отдыху, я все-таки не послушалась, и решилась на маленькую экскурсию. Я ни с кем не делилась своими планами, дабы не быть силой водворенной на место. Генрих и без того весь вечер посматривал на меня с плохо осознанным подозрением, и промолчал лишь потому, что не имел в распоряжении фактов.

Конечно, не хватало еще мне купиться на провокационные страшилки, половину из которых можно было смело игнорировать, и только вторую половину, поделив на десять, иметь при случае в виду. Я собиралась проделать любимое действие персонажей фильмов ужасов – побродить в одиночестве по коридорам замка, сулившим такое множество интересных открытий.

Строение с наступлением ночи погрузилось в полную темноту. Казалось, никакая частичка света не в силах выжить в его стенах. Зато в них жили звуки: дружный хоровод скрипов, шорохов, тихих стуков и перезвона капающей где-то воды обступили меня, едва я выскользнула в коридор. Мне полагалось бы мгновенно перетрусить, но темнота и странные звуки внушали только веселое любопытство. Мне казалось, я непременно обнаружу что-нибудь интересное в процессе своего «индивидуального тура».