Элина Файзуллина - Алтарь судьбы

– Ваше Величество, позвольте возразить, – перебил меня один из сановников. – Мы не можем уменьшать налоги. Казна и так полупуста. Мы только что завершили войну, еще много денег уходит на строительство и обустройство Петербурха.

– Я все понимаю, но о народе тоже нужно подумать. Мой покойный супруг, Петр Алексеевич, царствие ему небесное, загнал людей в бесчеловечную кабалу. Торговцы завышают цены на все товары, люди голодают, отдавая большую часть денег в пользу государства. Нам необходимо сократить траты на двор, начнем жить скромнее.

Я не сразу заметила, что почти кричу на него. Чуть понизив голос, я добавила: «Русский народ многое пережил за последнее время, пора дать ему глоток свежего воздуха».

Я поймала на себе поощрительный взгляд Меншикова.

– Екатерина Алексеевна права, – вмешался он, видя на лицах сенаторов недовольство. – Могут начаться волнения. Против покойного императора люди не решались учинить бунт, а против императрицы могут запросто, посчитав, что власть ослабла. Только вчера стало известно о предвестниках народного недовольства в Москве.

– Мятежи нужно жестко подавлять, а не идти на уступки народу, – высказался Ягужинский.

– Я не намерена придерживаться неистовой политики своего супруга. Рассчитываю, что вы смиритесь с моим решением. Коль скоро вы это сделаете, тем лучше для вас. Александр Данилович, прошу подготовить соответствующий указ и немедленно передать мне его для подписания.

С этими словами я тут же гордо удалилась из зала, предпочтя не выслушивать негодующие роптания сенаторов.

– Тебе следовало быть более деликатной, – покачал головой Меншиков, когда мы прогуливались вечером по саду. – Ты вызвала бурю эмоций у членов Сената.

– Они не смеют мне перечить.

– Да, но ты поступаешь недальновидно, намеренно лишая себя их поддержки. Эти люди имеют большой вес в государстве.

– Я намерена править как Петр, для этого мне нужно быть непоколебимой и решительной, – кивнула я.

– Ты идешь не в том направлении, Екатерина. У тебя нет столько авторитета, сколько было у императора. Хочешь ты этого или нет, но ты зависишь от этих людей.

– Значит, я не располагаю полной властью? Что же мы тогда считаем самодержавием? – съязвила я.

– Таково положение вещей, дорогая. Пока что тебе не следует брать пример с Петра. Он за непослушание и голову отрубить мог своими руками. А ты? Сможешь так же? Рука не дрогнет хотя бы подписать смертный приговор тому, кто станет перечить твоему указу?

– Нет, конечно, – покачала я головой. – Все равно нужно исправлять ситуацию. Я должна подчинить себе сановников. Только тогда государство будет процветать. Я не позволю рушить самодержавные устои Российской империи. Если так и дальше будет продолжаться, я не стану медлить с упрощением роли Сената.

– Екатерина, ты говоришь глупости. Ты не можешь вот так делать, что тебе взбредет в голову. Ты не смыслишь в политике, – завопил мужчина.

– Не смей повышать на меня голос. Знай свое место, князь. Думаешь, я не понимаю, что ты сделал все, чтобы власть перешла ко мне, только для того, чтобы самому прибрать ее к рукам? Я слишком хорошо тебя знаю, Саша. Ты действовал не в моих интересах, а в своих. Только не стоит меня недооценивать, я не так глупа, как ты полагаешь.

Ошарашенный Меншиков некоторое время не мог прийти в себя от моих слов. Возможно, я слегка перегнула палку, но все же, мне не хочется становиться лишь марионеткой в его умелых руках.

Через неделю я приняла решение помиловать некоторых заключенных в казематах, которые, по моему мнению, получили слишком суровое для своих деяний наказание. Этот поступок члены Сената восприняли более смиренно, нежели указ о сокращении податей. Здесь они не увидели угрозы для государства, и даже наоборот, сочли разумными мои действия. Маленькими шагами Россия стала выходить из полумрака петровской выправки.

Карл-Фридрих постоянно находился в заметном напряжении. Его положение при российском дворе было весьма шатким. Он с нетерпением ждал того дня, когда императрица назовет его полноправным мужем цесаревны Анны и он, томимый столь долгим ожиданием, наконец, сможет вздохнуть с облегчением. Его послужной список при российском дворе был пока что совершенно скуден, потому он устраивал свои дела, заручившись покровительством некоторых высокопоставленных вельмож. Любой опрометчивый шаг угрожал молодому мужчине опорочить его репутацию и сорвать желаемую помолвку. Конечно, брачный договор был подписан еще полгода назад, однако, императрице ничего не стоило в секунду аннулировать документ при малейшем недоверии к будущему зятю. Все же Екатерина время от времени задавалась вопросом, правильно ли она поступила, решив когда-то давно, что трон должна унаследовать ее младшая дочь, Елизавета. Подписав брачный договор, Анна тем самым навсегда отказалась от российского престола. Рассудительный Петр Алексеевич, тем не менее, позаботился учинить в соглашении секретную приписку, что ежели у Анны в этом супружестве родится сын, то правящий монарх может изъявить желание указать в своем завещании этого мальчика в качестве своего преемника.

Брак дочери Петра и Екатерины был, разумеется, тщательнейшим образом спланирован. Не обошлось в таком деле и без политической подоплеки. Монархом двигало желание иметь возможность оказывать влияние на побежденную Швецию.

Бракосочетание цесаревны выдалось очаровательным. Хорошо подготовленное мероприятие порадовало всех гостей. Утром во время венчания Петербурх оказался залит дождем, но уже к полудню погода прояснилась, и праздник не был омрачен. К свадьбе был скоротечно достроен дворец Екатерины в Царском селе. Его убранство пришлось всем по вкусу. Шведские гости оценили проделанную работу явно высоко. По такому важному случаю повара постарались на славу. На стол подали запеченных кроликов, фаршированных перепелиными яйцами, бараньи котлеты, которые, впрочем, не впечатлили гольштинских гостей, традиционные блины с красной икрой, петушиные гребешки, сыры, а на десерт четырехъярусный миндальный торт.

Екатерина, казалось, была прекраснее невесты в ярком платье цвета пыльной розы. Ее глаза светились от счастья, хотя в них нельзя было не заметить следы усталости и недосыпа. На протяжении всего вечера она много танцевала, веселилась, хохотала. К концу праздника даже изрядно опьянела. Всякий, кто имел возможность понаблюдать за императрицей, с легкостью заметил бы ее всецелое одобрение этого брака. Она считала Карла-Фридриха идеально подходящей ее дочери партией. Образованный ум, ловкость, необузданная энергия и служебное рвение Карла как нельзя лучше сочетались с удивительным величием Анны Петровны, с ее непринужденностью в общении и исключительно достойным поведением.