Наталия Григорян - Кот в коробке

– Не, просто засекретят, и ничего не дадут, вот чего я боюсь.

– Не каркай, – сказал Антон, – Мне вчера декан звонил, говорит, какой-то спонсор вроде наклюнулся. Не понимаю, зачем ему это надо, но может, зачем-то надо.

– Для пущего пиару, – заявил Мишаня, – Чайку мне еще плесни, Ян, а то голова трещать начинает.

– Шел бы ты спать, Мишань, я тебе постелила, правда на полу, ты уж извини.

– Ну вот, – расстроился Мишаня, – Давайте, лучше я лягу на вашей шикарной кровати, а вы на пол, а?

– Жениться тебе пора, – рассмеялась Яна.

– Ясно, – Мишаня встал поплелся в ванную.

– Что за спонсор, Акимыч не сказал?

– Не, ничего пока конкретного. Я даже думать лишний раз об этом не хочу. Столько раз надеялся, и срывалось.

– А вдруг?

– Вдруг. Было бы, конечно, не плохо. Без практики никак. Понимаешь, наука – вещь объективная. Нам нужен прорыв, а если мы его не сделаем, то его все равно кто-нибудь когда-нибудь сделает. Может, прямо сейчас где-то в Японии уже идет эксперимент, пока мы тут ходим-побираемся. Не то, чтобы обидно. Но ведь мы так-то первые докопались. А потом, можно и нужно идти дальше.

– Тосенька, – Яна села к нему на колени и, обняв, прошептала на ухо, – У меня такое чувство, что на этот раз получится. Вот увидишь. Будет тебе шикарный подарок на день рождения!

– Твоими бы устами, – прошептал Тося в ответ, – Вот этими, – и поцеловал ее.

Сколько раз потом Яна вспоминала этот разговор на кухне. Этот разговор, черт бы его побрал.

Спонсор и впрямь нарисовался. Научный руководитель Антона позвонил ему через пару дней, и просил срочно подъехать на кафедру и привезти с собой все материалы в «Приличном», – подчеркнул он, – Приличном виде. Спонсор был русскоговорящим, но с каким-то иностранным образованием и гражданством. Привык-де к красивым презентациям. Антон засобирался. Мишаня переписал по-новой диск, дополнив его новой информацией с красивыми графиками и доходчивыми картинками. Распечатали расчеты, купили красивые папки. Антон отвез все это Акимычу, не слишком рассчитывая на успех. Но предчувствия Яну не обманули. Акимыч перезвонил на следующий день. Антон был дома. Положив трубку, он заметался по комнате. Набрал Мишане, залетел в кабинет, задвигал там ящиками стола, Яна из кухни не слышала, о чем он там говорит, но было понятно, что волнуется. Наконец Антон появился на кухне и, схватив сырник со стола, объявил:

– Ясная, ты не поверишь, прямо как в воду смотрела! Спонсор заинтересовался. Приглашает нас в ресторан, – он победно помахал сырником, – Поговорить. Завтра. В семь. В «Пушкин»! Что делать?

– Как «что»? Идти, разумеется! Я тебе сиреневую рубашку поглажу, галстук не обязательно…

– А ты?

– А что я?

– Он сказал, приходите с женой.

– Но это же необязательно?

– Раз с женой, значит формат такой. Он, значит, тоже с женой будет.

– А Мишаня? Где мы ему жену за сутки найдем? – улыбнулась Яна.

– Мишаня не пойдет.

– Почему?

– Он говорит, что в такой ресторан ему нельзя, что он, когда волнуется, начинает жрать руками, может графин водки заказать и вообще… Акимыч намекнул, что этот дядька хочет именно со мной разговаривать.

– Постой, а ты знаешь, что за пафосный ужас этот «Пушкин»? Там же надо быть… ну… во фраке или в смокинге как минимум, а дамам – в брильянтах по сто карат? И еще там будет куча вилок, которыми я пользоваться не умею, и, наверное, надо будет заплатить за ужин? А ты знаешь, что это не одна тысяча долларов? А у нас тысяч пять рублей, если вместе с мелочью. Что делать? – Яна тоже растерялась, – Может, вежливо отказаться?

– Ясная, ты понимаешь, первый раз дошло до личной встречи. Надо идти. Давай так: денег я займу у того же Акимыча, костюм у меня вполне приличный, а ты сама придумай, что одеть, чтобы по этикету подошло. Возьмем такси. Все, я побежал готовиться. Надо расписать кое-что, – и Антон, по прежнему держа сырник в руке, скрылся в кабинете. Правда, тут же вернулся и положил его назад на тарелку.

А Яна позвонила Дашке. Последний год она занималась дизайном интерьеров и изрядно обросла всяческими богемными знакомствами, в том числе галеристами, художниками, стилистами, о чем рассказывала Яне в красках и подробностях. На следующий день, взяв по отгулу на работе, они встретились в студии у модного, по словам Дашки, московского дизайнера одежды, Рината, который, характерно растягивая гласные, со входа начал ворковать с Дашкой о своем, о девичьем и, напоив дам чаем, приступил к «упаковке совершенно запущенной девицы», как он назвал Яну.

– Ринатик, зайка, ты видишь, какая у нее фактура, крутя Яну перед огромным зеркалом, нахваливала Дашка, – Ты посмотри, рост! Блондинка! Глаза какие! Щиколотки и запястья какие тонкие. Порода, Ринатик! Шик!

– Да богиню сделаем, чесслово, – всплескивал руками Ринатик, – раздевайся, Дусечка, не стесняйся, я как врач, ничего личного, – и потом они долго прикладывали к Яне платья, образцы каких-то тканей, спорили, постоянно употребляя неизвестные Яне слова. Наконец Ринатик определился со стилем. Сказал, что будет делать «фройляйн», позвонил своему другу Максику, который приехал буквально через полчаса с целым чемоданом всякой парикмахерской атрибутики.

К пяти вечера образ фройляйн начала сороковых был готов. Максик развернул ее в кресле к зеркалу и, встав, Яна искренне не узнала себя. Ринат, Максик и Дашка, умильно обнявшись, зачарованно смотрели на нее. А из зеркала на Яну смотрела высокая, очень изящная женщина в струящемся алом платье в пол, с замысловатыми платиновыми локонами в ассиметричной прическе, с подчеркнуто огромными глазами, подернутыми тенями, отчего, как это бывает в старых фильмах, взгляд становился несколько драматичным. Красная помада на губах, белый шарф сползает с плеч.

– Ох, ничего ж себе, – ахнула Яна.

– Богиня, богиня! – пропел Макс и чмокнул Ринатика в щеку, – надо сфоткать, и легко убежал за камерой.

– Да, не ожидала, – сказала Дашка, – обходя Яну кругом, – Супер! Вот могла бы так и замуж выйти. Только в белом, представляешь? А не в джинсах.

– Дашуль, ты же знаешь, Тосе все равно, – у нее зазвонил мобильный, – А вот и он, легок на помине.

Тося заехал за ней через полчаса на такси. Яну проводили до машины всей толпой, а Антон, увидев ее, выскочил из машины. На нем был взятый напрокат серый костюм от Версаче. Увидев Яну он застыл, не находя слов.

– Ого! Так-то ты… королева! Вот это да!

– Нет, – заявила Яна противным голосом, – Ринатик говорит, что я богиня, – она села на заднее сиденье, Дашка сунула ей в руки белый клач.

– Вот, чуть не забыла. Платье завтра верни, и туфли, и все остальное. Ну, с богом! Потом расскажешь, как прошло. Антон, не вздумай ее целовать, макияж попортишь. И вообще, сядь лучше вперед. Вот так. Все, – Даша постучала по крыше машины ладошкой, – Трогай! А то вот прохожие шеи сворачивают.