Мария Фомальгаут - Воспоминание о Вальсе

А Орлой пропал, вот этого вообще никто не ожидал, что Орлой пропадет. Ну, не только Орлой, конечно, но и Черт на Совиной Мельнице, и три черта со скрипками, и Вепрево Колено, и изящные фигуры из стекла, и все-все пропало. Вот так вот Замок утром просыпается, смотрит – а нету Орлоя, и Колена Вепрева нету, как теперь без колена-то. Идет Замок туда, где был Орлой, смотрит, ищет, вынюхивает, что случилось. Смотрит, видит, а это еще что такое, кусочек белой ночи и Кудыкиной Горы. И тут все всполошились, и Вальс, и Туман, и Круассан, и все, все, и орут – Снег, Снег Орлоя забрал… и Снег говорит, а я-то тут при чем, не при чем я совсем. А все говорят, Снег, Снег виноват. А наутро Замок пропал, вот так, совсем. Тут уже Каньон рассердится, что такое, где это видано такое, Замок пропал. И на Снег сердится. А Снег на Каньона сердится, говорит, это Каньон виноват. И ходят по полю, где Замок был, и по другому полю, где Месяц был, и по третьему полю, где Пагода была, ищут улики, не находят. Снег волнуется, Снег ждет, как бы Каньон на него не кинулся, – нет, не кидается Каньон, помнит Каньон про оплавленную землю и тени на стене сами по себе.

И вообще, говорит Каньон, некогда нам тут, так недолго и луна на землю упадет, так что давай крылья доделывать, куда же без крыльев-то. И то правда, говорит Снег, и идут они крылья делать. Хорошие получились крылья, всем крыльям крылья, маленькие только, на двоих не хватит. Ну да ничего, говорит Снег, мы и большие крылья сделаем, лиха беда начало. Ночь наступает, ночью вообще боязно как-то, еще бы не боязно, кто-то же извел Месяц, и Пагоду, и Замок, кто-то ходит-бродит по белу свету, ищет души. Волнуется Снег, не спится Снегу, а тут нате вам – сигнал бедствия от Каньона. Вот так, ни с того ни с сего – сигнал бедствия. Снег бежит, Снег спешит, Снег спотыкается, падает в снег, спешит. Вот и земля Каньонова, а где Каньон, а нету, а это что такое за сияющая стрела поднимается в небо, вот так, забрал Каньон крылья, улетел Каньон.

Снег смотрит вслед Каньону, тут только и осталось, что вслед смотреть. Вот поднимается Каньон, высоко летит, взмахивает крыльями, раз, другой, третий, кувыркается, падает, нехорошо как-то падает, взлетел-то он завтра, а упал вчера, бывает вот такое. Упал вчера, когда еще Пагода была, и Замок был, и Месяц был, и вот прямо на Месяц-то Каньон и упал, вот оно как. Был Месяц, и нет Месяца. Это вчера было, а сегодня все спохватятся, что Месяц пропал. А завтра Каньон крылья украдет и улетит.

А луна на землю упадет, не век же луне висеть-то. Ну да ничего, Снег новые крылья сделает, куда он денется. Трудно, конечно, ну да что делать, куда деваться. Попробовал Снег крылья и полетел. А тут и луна на землю упала, не век же ей висеть. Смотрит Снег – а земли нет, и луны нет, и Месяца нет, где-то теперь Месяц с танцующими суфиями и минаретами, и Замка нет, где-то Замок с привидениями и страшными легендами, и Пагоды нет с колокольчиками и мандаринами, и Каньона нет с залитыми зноем кукурузными полями и фонариками в тыквах. Где-то все это теперь… Думает Снег, смотрит на себя, на свое сердце, ну да, конечно, глупый, глупый Снег, как же сразу не догадался, вот же оно все, в сердце, и Мартовский Заяц, и Вальс, и Вепрево Колено, и Колизей, и стробоскопы в ночном небе, и колокольчики с пагодами, и сакура, и танцы суфиев…

Снег вспоминает, заглядывает во вчера, забирает из вчера Месяц, и Пагоду забирает, а там и Орлоя забирает, вот как, и весь Замок. Крылья-то большие, Крыльев на всех хватит.

Снег спохватывается, Снег оглядывается, чего-то не хватает, а, ну да, тыквы с фонариком внутри, детей на крыльце – сладости или гадости, Каньона не хватает, вот чего. Снег хочет вспомнить Каньон, поймать Каньон, – не может, не получается, летает Каньон по небу, ищи-свищи…

Можно оставить им знак солнца – вот так, точка и кружок. Нет, нет, нельзя оставить им знак солнца, не пойдет.

Или знак ветра. Стрелка, направленная… куда? И как они поймут, что это именно ветер, а не стрелка показывает куда-то… куда-то…

А вот. Две волнистые линии. Ветер. Или это вода. Ну, конечно, вода. Только им что ветер, что вода, они не понимают.

А вот. Знак луны. Это они точно поймут, знак луны, надкушенный круг, посмотрят на небо – и поймут. Только на хрена им этот знак луны, знак луны им ничего не даст.

Крест… и что крест? Предыдущие оставляли крест, и что это значило, мы так и не поняли, что они хотели сказать этим крестом.

Смотрю на полотно, где буря уносит величественный город, молюсь, чтобы время пощадило краски.

Последний порыв ветра рушит башню, пол уходит из-под ног…

…а вот. Оставить им рисунок, вырубленный в скале. Еще раз смотрю на полотно, вроде бы все пририсовал, вот рыбы выходят из моря, вот человек делает копье, вот строят дом, вот крылатая машина поднимается в небо…

Поймут.

Должны понять.

Просто обязаны понять.

Да ничего они не обязаны, мы вот тоже смотрели на эти полотна, где из глубин огромного города выбивались крылатые ракеты, – смотрели, охали, ахали, ух ты, как древние рисовали, да какие, к ядреной фене, древние, мистификация все это… Вспоминаю, пришло хоть кому-нибудь в голову, что это не просто картина – да как бы не так, только охали и ахали. Так и хочется написать большими буквами через всю картину – не выдумка…

Дочерчиваю рвущуюся в космос ракету – когда порыв ветра уже рушит башню…

…только эти рисунки на камнях ничего им не дадут, ничегошеньки-ничего. Я уже знаю, мы уже сами через это прошли, смотрели на картину, ничего не понимали, даром, что все так точнехонкьо прорисовано, рыбы выходя на сушу, люди строят города… и ничего это не даст, потому что каждый раз новые рыбы, не похожие на старых, и города, не похожие на предыдущие, и много еще чего.

Порыв ветра…

В отчаянии рисую две группки людей, с копьями нападающих друг на друга, перечеркиваю рисунок, может, поймут, что некогда тратить время на всю эту ерунду… Хочу пририсовать еще что-нибудь, айфоны какие-нибудь или машины, тут же спохватываюсь, они-то тут в чем провинились…

Порыв ветра…

Пол уходит из-под ног…

Не успею, уже знаю, что не успею, все-таки отчаянно докручиваю винтики, так, так, ракета почти готова, вот это проклятущее Почти…

…бешеный ураган сметает все на своем пути…

Нет, раз на раз не приходится. Иногда успеваем только-только выбраться из воды, неумело поползти по земле. Иногда – чаще всего – успеваем построить город. До ракеты доходит крайне редко. Пару раз было так, что вообще ничего не успело появиться, медленно-медленно копошились в прибрежной грязи – но их унес ветер.

Спрашиваю себя, поднимался ли хоть кто-нибудь в небо – не нахожу ответа. И уже не найду, не успею, и так всю жизнь потратил на то, чтобы разобрать все это…