Лена Ичкитидзе - Пьесы для театра

Андрей улыбается

ОЛЯ (гневно): Что ты улыбаешься?

АНДРЕЙ: Хотели. На кладбище. С тобой.

ОЛЯ (хватаясь за голову, чуть ли не воет. Андрей во время ее реплики согласно кивает головой): О, Боже! Самое святое! Самое светлое! Из этого поганого рта! Я доверилась ему, я ему поверила! А он! А ты!… Ты все изгадил! На святое! На самое сокровенное! Я тебе этого никогда не прощу! Никогда, нет!

АНДРЕЙ: Нет?… Ну, тогда выпить дай!

ОЛЯ ( удивленно) : Это что, так бывает?! Ты слышишь, что я тебе говорю? (Хватает его за плечи и начинает трясти): Ты слышишь, о чем я?! Ты, вообще-то, хоть что-нибудь понимаешь?!!

Андрей отворачивается от нее, но без сопротивления.

ОЛЯ: Ты меня слышишь?! Ты меня слышишь?! (Оборачиваясь к Рите): Мама! Мамочка! Как же это?

Рита подбегает к Оле, обнимает ее и гладит по голове, успокаивая. Оля заходится в рыданиях на плече у матери.

РИТА: Ну, успокойся, доченька, ну что ж ты так… Успокойся, прости его, он не со зла, наверное

ОЛЯ: Не со зла?!! Разве можно говорить такие вещи не со зла?!! Он хочет.. Он просто хочет угробить меня, потому что понимает, что не умеет любить! (снова поворачиваясь к Андрею): Ты не умеешь любить и чувствовать, как я, поэтому ты ранишь меня и ранишь больно. И это невыносимо!!!! Ты – черствое бревно!

АНДРЕЙ (многозначительно, с пьяной усмешкой): Это я бревно?

ОЛЯ: Я хотела найти в тебе опору, а ты, видя, как я страдаю и мучаюсь, только воспользовался моей слабостью!

АНДРЕЙ ( утвердительно): Я воспользовался.

ОЛЯ: Я уже отдала тебе все самое сокровенное, что у меня было, не оставив себе ничего взамен!

АНДРЕЙ (напрягаясь, чтобы понять): Не может быть! У тебя там много было. И водка даже.

ОЛЯ: Мужлан! Я подарила тебе свою девственность!!!

Оля вырывается из объятий матери и бежит к шкафу. Достает бутылку водки и держит ее в руке.

АНДРЕЙ: А на хрена она мне? И кому я теперь нужен с этой твоей две… девз… дверь-за… дерзостью?

ОЛЯ: Да как ты смеешь?!! Я берегла себя ради любимого человека! Я еще не отошла от своей потери! Я принесла себя в жертву ради нашей разгорающейся любви!!! Мне столько пришлось!…

АНДРЕЙ (сначала иронично, потом, напрягшись, говорит почти связно): Ой-ой-ой! В жертву она принесла! А зачем? Кто от тебя просил таких жертв? А? Я просил? (показывая на Риту): Она просила? (берет со стола какой-то столовый предмет): Может быть он просил? А? Никто не просил! И мне ничего не надо было, ясно? Я, вообще, ничего не хотел! И ты тоже! Ты просто поняла, что твои бредни про любовь больше никто не будет слушать, и решила использовать меня. И не нужна ты никому со своей придуманной любовью! И вообще ты никому не нужна, и никого не любила! Ни меня, ни этого своего!

ОЛЯ (Рите, шепотом в ужасе): Мама!

Рита хватается за сердце.

АНДРЕЙ: Ни мать, ни-ко-го! Ты любила только свои идеи, которые сама же и сочинила. А, я понял! Ты – шизофреничка. Твои истерики и слезы – это все… это… (не находя подходящего слова, машет рукой) . Да и что тут говорить, если…

ОЛЯ: Что ты знаешь о любви? Ты никогда не любил!!! Ты и меня никогда не любил!

АНДРЕЙ: Ну вот. Сама и сказала.

РИТА: Да что же это? Хватит уже!

ОЛЯ: Нет, мама, пусть говорит!

АНДРЕЙ: Говорить? А что говорить? Я тебя не любил. Никогда. Я любил свою жену. А теперь у меня нет жены. И мне некого любить.

РИТА: Батюшки!

ОЛЯ ( начиная бесцельно метаться): Изверг! Изверг! Я не вынесу! (всхлипывая в голос): Я не вынесу этого! Господи, помоги мне!

Продолжая метаться с бутылкой, на какое-то мгновение задерживается возле шкафа, проводит быстро некоторую манипуляцию, скрытую от зрителей. Не видно, что именно она делает, но похоже, что откупорив бутылку, она наливает из нее в стакан водки и задерживается еще на несколько мгновений.

РИТА (подходит к Андрею, она тоже готова разрыдаться): Как же это? Что же это? Зачем же вы так с ней, Андрюша?

АНДРЕЙ: Простите меня.

ОЛЯ (подходит к ним с наполненным стаканом): Мама, скажи ему, я не вынесу, мама! Скажи, пусть он уходит! (ставит стакан на стол. Обращается к Андрею) : Как я ошиблась! Ты сломал нам жизнь. Без тебя было спокойно и привычно. Теперь все разрушено, потоптано, выжжено. Теперь не осталось ничего (Безжизненно падает на стул рядом с ним). Если я и грустила, то это была светлая грусть, это была память, светлая и святая! Мы жили так, как мы хотели. И никому не мешали! А ты пришел и сломал нашу жизнь.

АНДРЕЙ (устало): Ухожу, ухожу. Вот и сказали друг другу все, что хотели. (Тянется за стаканом, при этом Оля с готовностью двигается, чтобы ему было удобнее). (Рите): Вы извините меня. Я знаю, что недостоин называться порядочным человеком, которым вы меня считали. (Делает несколько больших глотков и тут же начинает задыхаться)

РИТА (испуганно поворачивается к нему) : Ай! Водички надо! (убегает за водой)

Оля продолжает сидеть, наблюдая за корчащимся Андреем. Возвращается Рита с водой. Оля встает ей навстречу, медленно забирает стакан у нее из рук.

ОЛЯ: Я сама.

Оля так же медленно двигаясь, подходит к Андрею со стаканом воды в руке и молча встречается с ним взглядом. Он пытается поднять руку за водой, но она не делает ни малейшего движения в его сторону.

РИТА (продолжая суетиться): Скорую надо! Ему же плохо!

ОЛЯ: Не надо скорую, мама!

РИТА ( останавливаясь и замирая, до нее медленно доходят слова дочери) : Как это «не надо»? Что это ты говоришь?

Андрей делает рывок, чтобы встать, валится на пол и замирает. Обе женщины несколько секунд молча стоят над ним, не сводя глаз. Рита смотрит с ужасом и страхом, Оля – внимательно.

ОЛЯ (с гробовой мрачностью): Ну, все. Теперь можно скорую, мама…

РИТА (кидаясь обнять дочь, надрывно кричит) : Доченька моя! Олечка! За что же тебе все это?! Да за что же?!!

Занавес

Конец пьесы.

Софья, интеллигентная женщина средних лет

Оксана, ее соседка

Борис, приятель Оксаны

Олег, постоялец

Действие происходит в наши дни в одном из провинциальных городов

Просторная комната в современной квартире: диван, телевизор, обеденный стол и прочие необходимые атрибуты приличной обстановки.

Некоторое время на сцене никого нет. Потом раздаются настойчивые звонки в дверь и после паузы звук открываемого замка. С ключами в руках появляется взволнованная Оксана.

ОКСАНА (озираясь): Сонь, ты дома?! Ушла, что ли?! Нету тебя? (Убедившись, что никого нет, начинает нервно ходить по комнате, потом что-то бормочет, будто продолжая начатый ранее диалог): Ну, козел, блин! Урод! (продолжает возбужденно ходить из стороны в сторону, вертя в пальцах ключи). Нет, он, видите ли, разуверился! Да я сама первая разуверилась в этом оборотне! Будет тут мне еще! А я в прокуратуру напишу! И в этот, как его… В телевиденье! Подумаешь, нашелся тут незаменимый. Я таких козлов кобелиных пачками отшивала! И отшивать буду! Гнать его на хрен, пусть катится к едрене фене!