Искандер Муратов - Я РИСУЮ ТВОЕ НЕБО. Роман

– Да, Вероника рассказывала мне, что ее подкинули.

– Ну вот, а обещала никому не говорить. Значит, тебе она доверяет полностью.

– И за столько лет к ней никто не приходил? – поинтересовалась я.

– К сожалению, нет, – ответила директриса. – Ко многим детям никто и никогда не приходит, это печальный факт.

– А почему ей дали фамилию Ким и назвали Вероникой?

– Если родители оставляют детей без всяких опознавательных знаков, то имя и фамилию дают в доме малютки. Ну и Веронике дали такую фамилию из-за разреза глаз, сочтя ее кореянкой, хотя она может быть и буряткой. Ведь дело-то ни в национальности, ни в имени, а в том, чтобы человек вырос достойный и не повторил ошибок своих неизвестных родителей.

– А бывают случаи, когда родители возвращаются и забирают детей обратно?

– Конечно, бывают. Все не без греха, но не все дети принимают их обратно. Обычно прощают своих родителей малыши до десяти-одиннадцати лет. Тем, кто постарше, сложно справиться с обидой. Они прекрасно понимают, что предавший один раз может сделать это снова. Как говорила одна моя выпускница: «Если мать отдала своего ребенка в чужие руки, то это беда в ее судьбе». Для меня самый страшный человек, это тот, у кого все в порядке со здоровьем, деньгами, но он все равно оставляет своего малыша на попечение государства. Поверь, страшнее нет людей.

– Почему? – спросила я.

– Потому что, у них нет сердца! А если нет сердца, значит, нет и сострадания, а если нет сострадания, то это не живой человек.

– Она была права, Ульяна Андреевна. Вернемся на наши места? – предложил Августов, заметив, что я потушила сигарету в пепельнице.

– Да, конечно, – ответила я.

Устроившись поудобнее и, дождавшись пока Августов проделает то же самое, я продолжила.

В тот день мы поздно вернулись в детский дом. Все уже спали. Я убрала пакеты со сладостями под кровать и прилегла. Мысленно я вновь вернулась в события сегодняшнего дня и, уткнувшись лицом в подушку, расплакалась. Вдруг я почувствовала, как кто-то погладил меня по плечу. Я резко подскочила и увидела маленькую девочку лет шести. Она села рядом со мной на кровать и, обхватив мою руку своими маленькими пальчиками, крепко сжала ее.

– Моя мама говорит, что слезы – это частички души, и плакать надо в тишине, – пролепетала она.

Я погладила ее по голове и спросила:

– Как тебя зовут?

– Мария, я новенькая, – ответила девочка.

Она была совсем крохой. От нашего диалога проснулась Вероника.

– Я думала, ты не вернешься, – она потерла глаза. – Как ты?

– Не спрашивай, пожалуйста, – вздохнула я.

– Я, конечно, не росла с мамой и не была на твоем месте, но мне очень жаль, Уля, – тихо проговорила она.

Я не знала, что ответить. Мне было тяжело, что я потеряла маму, но Веронике было нелегче – она не знала своих родителей вообще. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я достала из-под кровати пакет со сладостями и предложила их девочкам.

– А давайте пойдем на стадион, – предложила Вероника, запихивая в кармашки Марии зефир и печенье. – Держи, съешь потом. Таких у нас здесь нет!

Мария молча кивнула Веронике, похлопав по кармашкам, набитым сладостями. Она еще толком не понимала, куда попала, что ожидало ее в будущем. Через мгновенье глаза Марии наполнились слезами и она, взглянув на меня, жалобно произнесла:

– Я хочу к маме с папой…

– Ульяна, бери ее и идем! А то она начнет плакать и всех разбудит, – строго проговорила Вероника и тут же, приблизившись ко мне, тихо сказала на ушко: – У нее родители погибли в автокатастрофе, как у Димы. Я сегодня услышала. Но ей почему-то не говорят об этом. Хотя может это и правильно! Она только и делает, что плачет…

– А вдруг кто-нибудь заглянет сюда в спальню? – после сегодняшнего разговора с Викторией Сергеевной мне было как-то совестно нарушать правила. Мария тихонько всхлипывала, стоя рядом со мной.

– Ну, ты даешь! Уложи на кровати подушку и одеяло так, чтобы подумали, что ты спишь. Ты же знаешь, что дежурная дрыхнет всю ночь, – хихикнула Вероника.

– Ты пойдешь с нами прогуляться? – спросила я Марию. Малышка согласно кивнула в ответ.

Мы быстро соорудили на кроватях муляжи и потихоньку вышли в коридор. Мария крепко держала меня за руку, а Вероника вела нас вперед. В углу коридора мирно дремала дежурная Никитична. Время было уже за полночь. Осторожно на цыпочках мы прошли к лестнице служебного входа. Спустившись по ней на первый этаж и, убедившись, что там никого нет, выскочили на улицу. Я подняла Марию на руки, так как она едва поспевала за нами.

Над стадионом стояла абсолютная тишина: необъятное небо, полное звезд, и легкая прохлада. Мы уселись на нашей скамейке и первые несколько минут сидели молча. В тот миг каждый думал о своем. Я о том, как все объяснить Лешке и куда отправят маму отбывать срок. Вероника, наверное, думала о том, кто ее родители. Мария же хрустела печеньем, сидя у меня на коленях.

– Звезды – это вечность, – вдруг сказала Вероника, достав из кармана зефир. Откусив кусочек, она с удовольствием съела его. – О-о-о… Я такой никогда не пробовала! – по ее лицу было видно, что она испытывает истинное наслаждение.

– Кушай на здоровье! Я всегда вам буду отправлять и зефир, и шоколад и все, что захотите, – улыбнулась я ей.

– А мне? – тихо спросила Мария.

– Ну, конечно! И тебе тоже, – я тихонько щелкнула ей по носику.

Тогда я и подумать не могла, что маленькая Мария с пухлыми розовыми щечками и золотыми кудрями сыграет интересную роль в моей жизни, задержавшись в ней на долгое время. Вероника тем временем залезла на соседнюю скамейку и начала рисовать рукой в воздухе. Смеясь и пританцовывая, к ней присоединилась Машенька. Глядя на них, я тоже поднялась со скамейки и стала рисовать звездное небо и города…

– Сегодня я рисую твое небо, – весело произнесла Вероника, глядя на маленькую Марию. Та рассмеялась, ей было хорошо. В трудные минуты Вероника умела показать мир с другой стороны, раскрасить серую правду жизни яркими красками. Мы, словно в сказке, кружились под звездным небом, рисуя города…

– Дети – это целая Вселенная! – эта фраза Вероники запомнилась мне навсегда.

– Не знаю, насколько это поможет, но я передаю вам все события, которые четко отпечатались в моей памяти. Хотя их на самом деле было много. Всех не упомнишь…

– Вы запомнили все просто отлично. Несмотря на то, что прошло сорок лет. Уверен, к этим воспоминаниям вы возвращались не раз.

– Именно так, Захар Анатольевич, – я продолжила рассказ.

Мы вернулись в спальню за несколько часов до подъема. На следующий день после занятий я пошла проведать Алексея и отдать ему сладости. Про маму и суд не сказала ни слова, соврала, что приходила тетя Зина и передала гостинцы. Он был рад им и не задавал много вопросов.