Искандер Муратов - Я РИСУЮ ТВОЕ НЕБО. Роман

– Что случилось? – повторила Лена.

– Она снова была здесь, – ответила я.

– Кто она?

– Она… – ответила я, и снова начала рыдать.

– Что ты ревешь, как ненормальная? – ничего не понимая, спрашивала Лена.

Тогда я рассказала ей о женщине в черном, которая, как мне казалось, преследовала меня. О том, что не могла разглядеть ее лица, будто его вообще и не было. Лена слушала молча, обняв меня и поглаживая по спине, но по ее лицу было видно, что она шокирована.

После этого визита женщины в черном, я потеряла покой. Даже по улицам ходила с опаской. Мне казалось, что она повсюду преследует меня. Иногда после работы я просила Леночку встретить меня у арки при входе в наш двор. Мои переживания усилило мамино письмо. В нем она писала, чтобы я была осторожна. Якобы, какая-то арестантка-цыганка на картах нагадала, что за мной ходят «слуги смерти», но ангелы оберегают меня, и, тем не менее, надо, быть начеку. Я стала бояться еще сильнее, мне казалось, что стоит вглядеться в темноту, как появится силуэт женщины в черном…

Одиннадцатого ноября 1976-го года я, как обычно, была на работе. С заведующей складом мы пересчитывали остатки продуктов, как ко мне подошла уборщица баба Маня и сказала, что меня попросила позвать какая-то родственница, которая ждет на заднем дворике. Я удивилась, ведь в Москве кроме папы и Леночки, у меня никого не было.

«Может, это тетя Зина приехала?» – подумала я и побежала на улицу. Уже стемнело, вечерние сумерки покрывали небо. Во внутреннем дворике не было ни души. Стояла звенящая тишина, которую изредка нарушали своим карканьем вороны. Легкий холодок пробежался по моему телу. В какой-то момент, наверное, сработала интуиция, я поняла, что женщина, которая позвала меня, была вовсе не родственницей и не тетей Зиной. Это была та самая незнакомка в черном одеянии, которая преследовала меня в последнее время. Я оглянулась по сторонам, но никого не заметила. Мне стало страшно, ведь я стояла одна посреди двора, окруженного нежилыми домами. Жильцов недавно расселили, а постройки готовили под снос. Женщина в черном могла находиться где угодно – в любом из темных переулков и подъездов. Внутренний голос подсказывал мне, что она где-то рядом. Я поспешила уйти, но через мгновенье сильная головная боль, похожая на ту, что бывает при мигрени, пронзила меня. Схватившись обеими руками за голову, я закричала в пустоту: «Я знаю, что ты здесь! Ты смотришь на меня! Что тебе нужно? Чего ты хочешь? Кто ты такая? Оставь меня в покое!». Но мне никто не ответил. Вокруг стояла все та же тишина. Вдруг я почувствовала сильный удар в предплечье чем-то острым. Мне стало тяжело дышать, в глазах потемнело. Кажется, я стала падать, хватаясь руками за воздух, а в какой-то момент ухватилась за подол черного платья или юбки. Дальше я ничего не помнила.

Когда я очнулась, не сразу поняла, что нахожусь в больничной палате. Медсестра, которая делала мне укол, сказала, что меня госпитализировали с ножевым ранением, я потеряла много крови, но, к счастью, рана была не глубокой и жизненно важные органы были не задеты. В больнице меня навещала Леночка и отец. Он приехал сразу же, как только узнал о происшествии. По очереди они дежурили в моей палате.

– Знаете, Захар Анатольевич, что бы там ни было, отец был настоящим человеком. Со временем мои представления о нем менялись только лишь в лучшую сторону. Я перестала винить его в том, что когда-то он бросил нас. Отец просто стал жертвой обстоятельств и ошибок, совершенных обеими родителями в молодости.

На следующий день ко мне пришел следователь. Он был молодым и только начинал службу. Сейчас попробую вспомнить его фамилию… Да! Владимир Сидоренко… Точно! Так вот, он расспрашивал меня о произошедшем. Но я ничего не смогла ему рассказать, так как толком ничего не поняла. Единственное то, что я высказала ему свои опасения относительно женщины в черном. Рассказала, как она появилась в моей жизни, вот только точно описать ее или составить фоторобот не получилось. Следователь задумался, что-то записал, затем уточнил, не украли ли у меня ценные вещи, которые были при мне в момент нападения. Это нужно было, чтобы исключить версию ограбления. Но ничего ценного при мне тогда не было. Да о каких ценностях могла идти речь в те годы, кроме как о мечте.

– Ульяна Андреевна, а что, лицо той женщины, действительно, было невозможно разглядеть? – спросил Августов.

– Нет. Мне этого никогда не удавалось. Она старательно прятала его под вуалью или вовсе поворачивалась спиной. Единственное, что я хорошо разглядела – она была чуточку полноватой, – ответила я.

– Ну и что в итоге сказал следователь? К чему пришло следствие?

– А что он мог сказать? Завели дело. Естественно, я проходила по нему, как потерпевшая.

Свидетелей на месте преступления не оказалось. Следствию удалось установить, что нападавшая поджидала меня за дверью, которая выходила во двор. По их версии это, действительно, была женщина, потому как удар был несильным и «неуверенным». Возможно, ей что-то помешало нанести удар сильнее и точнее. Баба Маня подтвердила, что в тот вечер меня, действительно, ждала ничем непримечательная женщина, по голосу ей показалось, что она была молодой. Из-за темноты старушка тоже не разглядела ее. Следователь тогда, помню, помучил расспросами бабу Маню. Царствие ей Небесное! Ну а что с нее взять-то? Пожилой человек все-таки.

Через неделю ко мне снова пришел Сидоренко, ему стало известно об убийстве, которое совершила мама. Безо всякого труда он нашел родственников Ларина и даже съездил в мой родной город, чтобы переговорить с ними. Также он зашел в местный архив и поднял дело. Но его маленькое расследование показало, что родственники Ларина были совершенно не причастны к нападению на меня. Конечно, ими было высказано много нелестных слов и проклятий в мой адрес, но алиби у них было железное. Как я и говорила раньше, сестра убитого Ларина, Людмила Васильевна, работала в судебной системе. В тот день у нее было позднее судебное заседание, а его единственная дочь Ларина Евдокия была студенткой местного пединститута. На тот момент она вместе с матерью и отчимом была на вечере у знакомых. Выяснилось, что задолго до убийства самого Ларина, он состоял с Юлией в разводе, и она уже была официально замужем за другим человеком. Правда, по ее истерическому поведению на суде я бы так не сказала. Сидоренко впал в ступор. Не веря их алиби, он проверил отпечатки на рукоятке ножа, которым меня ранили. Они не совпали. При этом примечательно, что нож был сделан кустарно, в кузнице. Длиной он был около пятнадцати сантиметров с обычной железной рукояткой. Правда, это ни о чем не говорило. Такой нож можно было сделать в любой кузнице или мастерской по металлу. Следствие пришло к выводу, что дело «висяк».