Егор Куликов - Забвение

Я уже точно знал, что куплю своего собственного железного коня.

До города домчался быстро. Там же было немного страшновато из-за движения. Конечно, наш районный центр не столица с её обилием машин, но всё же. У меня и два перекрёстка подряд вызывали осложнение и страх проехать неправильно и угодить в аварию.

Обошлось…

Я нагло припарковал мотоцикл без документов у ментовки и, не имея прав на его управление, пошёл к дежурному.

Вежливо попросили подождать. Я ждал. Двадцать минут, тридцать, час…

Ждал долго, прежде чем вышел мужчина в пиджаке и пригласил в кабинет:

– Ну, что нового скажешь? – сказал он и указал на кресло.

– Слава не виновен.

– Это не новое, – усмехнулся он.

– Я был там и могу дать показания.

– Показания уже собраны. Да и дело яснее некуда, так что ты зря такой путь проделал.

Я сидел в кресле, не зная, что делать. Я чувствовал скованность и даже страх перед этим человеком. Перед тем, кто так легко решает судьбы людей, не вникая в подробности дела.

– У тебя ещё есть что сказать? – спросил мужчина и уткнулся в бумаги.

– Да. Слава виновен, – неожиданно для самого себя выпалил я.

– То есть как? – он оторвал удивлённый взгляд от стопки бумаги и, улыбаясь, посмотрел на меня. – Значит, ты лгал минуту назад?

– Да. Слава виновен. Виновен по всем статьям. Виновен потому, что отмудохал того Лысого. Виновен, что учинил драку. А также виновен в том, что за неделю до этой драки его била компания во главе с Лысым…

– …потерпевшим, – поправил мужчина и рукой указал продолжать.

– …компания во главе с потерпевшим. Их было три или четыре человека, а Слава был один. Они сильно избили его и бросили под окнами клуба, где он пролежал до утра, весь в крови и ссадинах. Естественно, мы решили, что это дело нельзя так оставлять.

– А чего же к нам не обратились?

Я боялся этого вопроса. Знал и был уверен, что он прозвучит, но внятного ответа не придумал. Придётся выкручиваться.

– Вас как зовут?

– Иван Александрович.

– Иван Александрович, пожалуйста, вспомните себя в детстве. Не в детстве, а в подростковом возрасте. Вы дрались?

Иван Александрович улыбнулся, вновь взглянул на меня удивлённым взглядом и словно бы погрузился в прошлое, выискивая моменты, когда он один на один выходил с дворовыми ребятами.

– Было дело, – после некоторого молчания сказал он. – Дрался.

– И когда вы побеждали или проигрывали, вы шли к властям?

– Нет. Но это было другое дело. Мы дрались как-то безобидно. Пара синяков и ссадин, а тут и сотрясение, и частичная утрата зрения, и ушибы, и ссадины. Да у вас там почти до убийства дошло.

– Но ведь не дошло, – тут же вставил я. И погодя добавил: – И не дошло бы. Потому что я был рядом. Могу сказать вам одно: драка была честной. Никто не лез. Они были один на один, как и полагается нормальным мужикам.

Иван Александрович не поддержал разговор про нормальных мужиков. Но что-то его зацепило. Он стал по-другому смотреть на меня. Не как на пацана, который просит пощады, а как на человека.

Я же сидел и ждал хоть единого его слова. Вцепился потными руками в подлокотники и чувствовал, что стоит мне отпустить их – упаду.

– Если честно, – наконец-то сказал он хоть что-то. – Я тебя понимаю. Я тоже за справедливость и считаю, что пацаны должны разбираться сами между собой. Особенно если они сверстники. Но, главное, нельзя выходить за предел. Так сказать, по-мужски я тебя понимаю, но сделать всё равно вряд ли чего смогу. Делу уже дали ход. У нас есть заявление, есть свидетели, есть побои. И самое главное, у потерпевшего есть один знакомый в нашей структуре, который не даст делу обратный ход. Так что извини. Я бы помог, но не могу.

– И что же делать?

– Ждать и надеяться, что не вколотят ему по полной.

– А если?.. – довольно громко спросил я и тут же замолчал, испугавшись собственной мысли и собственной наглости.

– Продолжай.

– А что если этому хорошему знакомому сделать жизнь чуточку легче, – почти шёпотом сказал я.

Иван Александрович сурово посмотрел на меня.

– Взятку что ли предлагаешь?

Естественно, я предлагал взятку. Но стоит ли мне говорить это так открыто? Или же дать заднюю?

– Если они действуют не по правилам, то почему мы должны играть по правилам? – уклончиво ответил я.

– Здраво рассуждаешь. Но ты, смотри, аккуратней с такими высказываниями. За них ведь тоже впаять могут.

– Никогда раньше этого не делал и впредь делать не буду, – твёрдо сказал я. – Сам не люблю таких людей, но это крайний случай. Это исключение.

– Тебя-то хоть как зовут?

– Кирилл.

– Так вот, Кирилл. Иди-ка ты домой, а мы тут попробуем сами разобраться.

– Но…

– Никаких но. Иди домой и жди. Глядишь, чего и образуется. А хотя… – Иван Александрович задрал глаза к потолку. – Подожди на улице полчаса. Если я не выйду через это время, можешь ехать домой.

– Спасибо, Иван Александрович, – я вскочил со стула и чуть ли не в пол упал, распыляясь в благодарностях. – Спасибо, что стараетесь за справедливость. Спасибо, что не оставляете это просто так. Спасибо вам… спасибо.

Не знаю, чему я радовался, но из ментовки я вышел с настроением, словно уже освободил Славу, и он сейчас собственной персоной явится на пороге.

Эх, подумал я, надо было попроситься увидеться с ним. Что-то я не подумал.

Я откатил мотоцикл в тень, подальше от лишних глаз, а сам завалился на лавочку.

Ожидание затянулось. У меня не было часов, и я не знал, сколько прошло времени. Возможно, именно это и сыграло мне на руку. Наблюдая, как далеко ушла тень от здания, я знал, что времени прошло уже часа два – не меньше. Но я продолжал себя убеждать, что, не имея часов и точных доказательств, не стоит торопиться. Подожду ещё…

Ждать пришлось до самого вечера. До того момента, когда тень растворилась на сером асфальте.

– О, ты всё ещё тут? – сказал Иван Александрович, выходя из ментовки.

– Ну что там?

– Где?

– Со Славой.

– Плохи дела с твоим Славой. Но ты, гляжу, преданный как собака, – усмехнулся он и присел рядом.

Сел и замолчал. Я поддерживал молчание, боясь разорвать тишину.

– Так вот… – начал Иван Александрович, смотря в сторону. – Я поговорил с этим человеком и сказал ему, что ты настроен решительно. Ведь это так?

– Так. Так.

– Он сказал, что может кое-что сделать, но для этого его жизнь надо будет сделать чуточку лучше, как ты выразился.

– Сколько? – спросил я.

– Много.

– Сколько?

– Он мне не сказал точную цифру, но там тысяч пять придётся отвалить?

– Пять? – искренне удивился я. Для меня это были большие деньги. Да что там для меня. Для всех в нашем селе это были большие деньги.

– Завтра жду тебя с решением.

– Завтра? – удивился я ещё больше.