Егор Куликов - Забвение

– Бывай.

Он похлопал меня по плечу и ушёл.

Я не теряя времени подбежал к мотоциклу, с первого раза завёл его и помчался обратно.

Хорошую ли я новость везу? – думал я.

Вряд ли эти деньги есть у родителей Славы, но если поднатужиться, то можно наскрести.

С матерью я не разговаривал. Позвал дядю Толю и с ним же всё обсудил. Рассказал, как было. Сказал, что уже завтра нужны деньги.

Дядя Толя выслушал меня, затем сходил домой (видимо, советовался с женой), вышел и сообщил отвратительную новость.

Денег нет. Максимум что у них есть – это полторы тысячи. Возможно, займут у друзей и родственников, но даже так вряд ли насобирают нужную сумму.

– Я всё равно к вам завтра зайду.

Утром я помчался к дяде Толе.

Он сказал, что спросили у всех и им всё равно не хватает четырёхсот.

Я взял увесистую пачку денег. Никогда в жизни не держал в руках столько деньжищ. И как они мне доверились? Я ведь, по сути, такой же пацан как Слава. Но думать было некогда.

Возвращаясь домой, я уже знал, что буду делать.

Разворошив тряпки в шкафу, я достал металлическую коробку, откуда вытащил свои сбережения. С тяжёлой душой соединил две пачки денег и для верности пересчитал. Ровно.

Вновь подо мной был стальной конь, на котором я мчался в город.

Иван Александрович был крайне удивлён, что у меня получилось. Он сказал, чтобы я оставил пакет под деревом и ушёл.

Я так и сделал.

Естественно, я боялся, что кто-то найдёт этот пакет. Боялся, что Иван Александрович заберёт деньги себе и скажет, что ничего такого не было. Но так как это был единственный шанс, то я решил его использовать.

Больше я Ивана Александровича не видел.

Спустя две недели состоялся суд, где Славе дали условку на полтора года. Не знаю, был ли это результат взятки или же всё само собой сложилось, но мне было плевать. Я был рад, что Слава на свободе.

– Ну что, рад, что кофта цела? – спросил я Славу, когда впервые увидел его.

– Какая кофта? – удивился он.

– Та, что тебе мамка купила.

Мы посмеялись.

Удивительно, но за этот неполный месяц, он сильно изменился. Словно его не было год или, быть может, два. Он возмужал и больше не походил на подростка. Больше на мужика.

Спустя три дня у нас со Славой состоялся разговор. Я вновь стоял на своём и предлагал отомстить. Выловить по одному. Устроить тёмную. Но не оставлять это дело в подвешенном состоянии.

– Я тоже об этом думал, – ответил Слава.

– Тебе нельзя, на тебе условка. Мы как-нибудь сами справимся.

После долгих разговоров, а точнее уговоров, на это дело решились только пять человек. Языком чесать все горазды, а как доходит до дела, то куда-то прячутся и разъезжаются по родным и близким.

Труднее всего мне пришлось с Вовой. Он тоже пытался соскочить, но я настоял на своём и буквально втянул его в это дело.

К нашему несчастью, кто-то проболтался тем ребятам, что мы выехали отлавливать их по одному.

В итоге, они собрали толпу, человек двадцать и загнали нас в брошенное здание старого клуба.

Нас было пятеро. Их двадцать, не меньше.

Мы стояли спиной к стене под открытым небом. Крыша давно прохудилась у этого клуба. У нас было всего два выхода. У первого стояли они. А вторым был маленький лаз, в который и один человек едва втиснется.

– Ну что! – крикнул Лысый. – Поймали!?

Он сделал шаг, и толпа ступила следом.

Я видел злые лица. Видел, как противники разминали кулаки и медленными шажками приближались к нам. Они казались огромной стеной, которая неторопливо, но упорно надвигается и рано или поздно сомнёт нас.

У меня впервые, со случая с тарзанкой, задрожали коленки. Я пытался взять себя в руки, чтобы не опозориться перед пацанами, но не мог. Колени предательски тряслись. В груди клокотало сердце. Я даже не мог вымолвить ни единого слова в ответ Лысому.

Я оглянулся на своих пацанов. Лица испуганы. Всё ждут какого-то чуда.

Стена из людей продолжает наступать.

Я делаю шаг назад и спотыкаюсь на камне.

Камень!

Наклоняюсь и хватаю куски кирпича.

– Я знаю, что этого мне не хватит, чтобы проломить каждую вашу голову, – говорю я уверенно. Словно секунду назад не у меня тряслись коленки и не мое сердце плевалось как залитый карбюратор. – Знаю, что вы победите, но!.. Но обещаю: первый, кто подойдёт, получит этим кирпичом в голову. Я вдолблю его в черепушку, засуну туда руку и вытащу ваши мозги.

Боковым зрением вижу, как мои пацаны хватают камни в руки.

Тишина…

Тяжелая тишина нерешительности.

Мы стоим, прижатые к стене, сжимая в руках осколки кирпичей.

Но толпа остановилась. Она замерла в нерешительности. В их уверенных глазах появился страх. Я вижу его. Я его чую.

Они переглядываются друг с другом, всё больше посматривая на Лысого, который и должен решить исход.

Мы стоим.

Я знаю, что они отступят. Я вижу это по их движениям. Они мнутся. Ряды дрогнули, и теперь самое главное – не дрогнуть нам.

В этот момент я слышу сзади какой-то шорох. Оборачиваюсь и вижу, как Вова, бросив кирпичи, пытается втиснуть своё толстое тело в крохотный лаз.

Этого было достаточно, чтобы толпа пришла в себя и поняла, что мы проиграли.

Не успеваю я обернуться, как чувствую резкую боль в руке – чей-то острый камень прилетел мне точно в запястье.

Лысый наклоняется, хватает камень и запускает в нас. Толпа следует его примеру. Град камней посыпался на нас. А после…

После все эти двадцать человек сломя голову побежали.

Едва мы успели выпрямиться после обстрела камнями, как они уже были в шаге от нас.

Кому-то я таки заехал в челюсть. Но это был первый и последний удар, нанесённый мной в этой драке.

Мне тут же вернулась ответка. Искры, молнии и звезды засверкали в глазах.

Боли не было. Была жуткая обида, что мы, не проиграв, всё-таки проиграли. Я сжался в плотный комок, обхватил руками голову и катался по острым кирпичам под градом ударов.

И всё это время я вспоминал лишь толстый Вовин зад, который пытается протиснуться в крохотную дырку.

Комната вновь выкинула меня. Я не сразу сообразил, что именно произошло. Я это я. Я в доме. А только что был в комнате.

Видимо, мозг решает многое. Потому что впервые почувствовал фантом боли в этом мире. В этом доме. В этом месте. Мне показалось, что у меня кровоточит рука. Машинально посмотрел на руку – всё в порядке. Рука целая. Но голова болит. Даже не болит, а раскалывается, словно кто-то действительно проломил мою черепушку и достает из нее мозг. Жидкий, серый мозг.

Но это состояние длилось недолго. Через минуту это прошло. Я вновь стоял посреди коридора в одной тряпичной накидке.

Естественно, меня подмывало узнать, что же будет дальше. Каким был исход драки? И что вообще здесь происходит?