Егор Куликов - Забвение

– А от меня ты чего хочешь?

Вова замялся. Это было слышно даже через телефон. Чувствовалось даже на расстоянии, что он стесняется.

– Ну? – не выдержал я молчания.

– Мне бы деньжат чуть-чуть подкинуть.

– Так ты мне ещё с прошлого раза торчишь.

– Я отдам! Отдам! Просто сейчас всё как-то навалилось сразу. Я же говорю, не сдал один зачёт, и пришлось те деньги, которые я должен был отдать за квартиру, отдать преподу. Вот и не сходится у меня теперь дебет с кредитом.

– А у родителей?

– Нет, – испугался Вова. – Им я говорить точно не буду. Они меня тогда вообще пришьют. Я только в прошлом месяце у них брал дополнительно. Ну так что?

– Денег я не дам, – твёрдо сказал я и моё истинное я, которое сидело в голове этого парня, встало и начало аплодировать. Я был горд сам собой.

– Что, вообще нету?

– Есть. Но дать не могу. Мне они тоже как бы нужны.

Вова молчал. Я чувствовал, что он хотел просить ещё раз, но боится. Вместо этого я сам выдвинул предложение.

– Могу тебя на подработку устроить. Разгрузишь пару фур и заработаешь.

– Мне они сегодня нужны, – паниковал Вова.

– Сегодня не выйдет. Там расплачиваются в середине месяца. Нет, конечно, ты можешь поговорить с Юрой, это наш начальник, но не думаю, что он согласится сделать ради тебя исключение.

– А по-другому никак?

– Что никак?

– Ну, деньги добыть. Чтоб быстро. Я отработаю. Просто мне жить негде будет.

– Можешь перекантоваться у меня, если совсем туго. Но денег я не дам.

– Спасибо и на этом, – сказал он так, словно сделал одолжение. – Я с тобой тогда позже свяжусь.

– Давай.

Позже наступило через два часа. Он позвонил мне, когда я работал в ларьке. Тётя Люба попросила выйти за неё в день.

Вова сказал, что зайдёт ко мне со всеми пожитками через час.

Спустя час он действительно сунул своё пухлое лицо в окошко и шутливым голосом произнёс:

– Кошелёк или жизнь?

– Не в твоём положении сейчас такие вопросы задавать.

– Как раз в моём. Сейчас ломану твою кассу. Много денег, и, что самое главное, сразу.

– Я тебе потом так ломану, – улыбнулся я. – Давай заходи. Правда, тесно тут у меня. Не для твоей комплекции ларёк.

– Да, точно не под меня строили.

Вова втиснулся ко мне с огромной спортивной сумкой.

С годами он раздобрел пуще прежнего. Чёрная шапка волос. Пухлое лицо с тёмными густыми бровями и довольно плотная щетина, что совсем не сочеталась с его внешностью. Возникало ощущение, что эта недоборода искусственно приклеена, как у актера.

Я радушно встретил Вову. Самое удивительное, что я был действительно рад его видеть.

Утром он разбудил меня, и, видимо, поэтому я был так груб и неучтив с ним. А теперь…

Теперь мы обнялись, похлопали друг друга по спинам и сразу и кое-как расселись в ларьке. Ему я уступил ветхий стул, покрытый дырявым ватным одеялом, а сам уселся на два ящика пива.

– Ну рассказывай, как тебя угораздило пуститься по миру? – так же шутливо спросил я.

– Не всё пошло по плану, вот и завязался узелок.

– Дома давно был?

– Недели две, как приехал. А ты после армейки так никуда и не поступил?

Меня немного задел этот вопрос. Не было желания говорить, что и у меня далеко не всё сладко. Иначе бы я не пахал на двух работах как проклятый.

– Куда мне уже, – махнул я рукой.

– И чего тебя понесло в армию. Мог ведь откупиться.

Не хотелось говорить, что откупиться как раз таки я не мог. Мать не потянула бы, а я тогда сам без денег сидел. Да и не хотел я откупаться, если уж совсем честно.

– Армия тоже своего рода школа. Школа жизни.

– Да ну… – ухмыльнулся Вова. – Столько времени потерял и ничему толком не научился.

– Армия не учит. Она дурь выбивает.

– Иногда она её так выбивает, что вместе с дурью и почки выходят.

– Бывает и такое. Но сейчас мне уже поздно учиться. Я на другое денежки коплю.

– Бизнес?

– Типа того.

– Бизнес – это хорошо. У нас на курсе один пацан тоже бизнесом занялся. Теперь вообще не парится. В универе не появляется, а все зачёты сдаёт на отлично.

– У нас по всей стране так. Есть деньги, значит, будут тебе и зачёты, и всё что захочешь. Ты мне лучше расскажи, что там дома, а то я уже года два не был. С матерью разговаривал, но она мне о своих делах рассказывала. Что там с пацанами? Как они там? Честно говоря, соскучился.

– Да что там может измениться. Разбежались кто куда. Макс в город уехал. Вроде как в Москву сорвался. Слава вахтовиком на Север записался. Сейчас гоняет туда по два месяца. Два месяца батрачит как вол и два месяца потом бухает. Деньги закончатся, поможет чуть дома по хозяйству и обратно на Север в бараки…

Вова пустился в длинный рассказ о доме, хотя в самом начале сказал, что ничего там интересного не случается. Но для меня каждая новость была интересной. Я с улыбкой слушал о родном селе, где прошло мое детство. С горечью вспоминал лица пацанов, и мне не удавалось представить их в этой новой для них роли – роли взрослых. Кто уже женился. У кого-то появились дети. Кто-то спивается. Мне казалось, что это могло произойти с кем угодно, но не с нами: молодыми, амбициозными, здоровыми. Не может Слава пить напропалую, как какой-то алкаш. Точнее, мне в это совсем не верилось. Или же я отказывался верить.

Илюха женился на Верке Шестовой. Лёха на Машке. На Машке! На той самой Машке, которую мы дразнили из-за её заикания. Денис пока ещё не женился, но ходят слухи, что он завёл какой-то бурный роман со взрослой женщиной из районного города. Он, конечно, скрывает это, но в деревне уже всё давно знают: кто она, сколько ей лет, где потеряла мужа, какое у неё состояние. В общем и целом в деревне знают больше, чем знает сам Денис.

С камнем на сердце я слушал рассказ, погружаясь в глубокие воспоминания.

– Ты-то не собираешься жениться? – спросил я Вовку, когда он замолчал.

– Собираюсь. Вот закончу универ, устроюсь на работу и женюсь. Если, конечно, поезд раньше не уйдет.

– В смысле?

– Да хочу Катьку в город перетащить. Честно говоря, хочу здесь и обосноваться. Связи есть, родители пристроят. Почему бы не воспользоваться… – он продолжал тараторить. А я смотрел, как скачет его второй подбородок. Дрожит. Перекатывается волной жира от кадыка до бороды, и думал о Кате. Одно лишь упоминание о ней всколыхнуло во мне все чувства, которые давно таились на дне. Спрятались за рабочей рутиной. За решётчатым прилавком. За высокими паллетами с колбасой. Укрылись глубоко и тщательно до такой степени, что не верилось, что у меня когда-то вообще были эти воспоминания.

Не знаю, почему, но именно детский облик возник перед глазами. Чёрные гладкие волосы, которые отливают на солнце, слегка раскосые азиатские глаза и ямочки. Две маленькие ямочки на щеках. Пожалуй, эта самая милая и самая притягательная черта в ней.