Дмитрий Дарин - Поспели травы

Пожалуйста, ответ из Ставки и из Пскова.
И Рузский, и, что важнее, Алексеев едины в мнении —
Наш император должен все-таки отречься.

А что же государь?

Необходимо убедить его величество.
Ему уже не править – он ненавистен всем,
Особенно народу. И если не склоним мы
Николая к отреченью, то этот сброд решит все сам —
Монархии не будет. А без монархии – России.

Я должен был с утра поехать к Государю.
Но поезд мой – не пропустили.
Они, мерзавцы эти, порешили,
Чтобы со мной поехали Чхеидзеи батальон солдат.
Да что ж это такое?!

Я в курсе. И действовать иначе предлагаю.
Решительно и тайно – без всяких разрешений
Поехать к государю и привезти России нового царя.

Наследника, а может, Михаила?

Алексея. Поставим… этих перед фактом.
И, что осталось, собрать под новым стягом.

Мне Рузский сообщил, что говорил
Намедни с Государем. А Алексеев запросил
Командующих фронтами. Ответы будут скоро…
И, очевидно, в пользу отреченья.
Войска, что посланы в столицу, остановлены под Лугой.

Ну слава Богу!

Нельзя уж боле медлить. Ехать к Николаю!
Я лично – если вы даете полномочия, готов.
Быть может, кто-нибудь еще поедет?

Я с Вами.

Благослови вас Бог!

А, Николай Владимирович, пожалуйста, садитесь.
Чайку, сигару? Вот с рамкой не выходит – как-то криво…

Вы, генерал, не доложили государю?!
Я час томлюсь с докладом, а вы… про рамки говорите!

Что вы кричите?! Я не обязан…

Обязан?! Да не обязанность, а долг
В такой момент в вас должен возопить…
Вы – комендант, в обязанностях ваших —
Забота об особе государя.
А вы – «чайку попить»?!
Всем нам, быть может, на милость победителя придется сдаться,
А вы – про рамки?!!

Ваше величество!
Быть может, вам будет неугодно выслушать доклад.
Не все, о чем я собирался доложить, формально входит в компетенцию мою —
Всего лишь – командующего фронтом.
К тому же, с начальником Генштаба
Частенько мы во мнениях не сходны.
Однако Михаил Васильевич Алексеев сам настоял,
Чтоб я вам доложил о положенье в Петербурге.

Прошу вас, продолжайте.

Напрасным оказался оптимизм, царивший в Ставке.
Во всех вчерашних телеграммах Хабалов сообщал
О невозможности по наведению порядка.
Мятежниками занят Мариинский дворец.
Из гарнизона – шесть сотен пехотинцев и полтыщи
Всадников остались верными присяге. К тому же
Недостаточно патронов для орудий.
Мятежные войска расстреливают командиров.
Бунт подавить не удалось.

Что Дума?

Родзянко сообщил, что власть взял в руки
Комитет, составленный из думцев.
Министры Кабинета самоустранились.

И кто в составе Комитета?

Родзянко, Милюков, Шульгин и Львов.
От левых – Керенский, Чхеидзе.
Балтийский флот уже признал власть Комитета, который назван Временным.
И беспорядки начались в Москве, в Кронштадте тоже.

Как вам известно, мной послан в Петроград
Георгиевский батальон,
Он под началом генерал-адъютанта Иванова.
И по прибытии ему должны там подчиниться все министры.
Не важно – старые или от Думы.

Я прошлой ночью, как и предписано, отдал приказ
О придании генералу Иванову пехотного кавалерийского полка.
Насколько мне известно, Иванов добрался-таки до Царского Села.

Ну, это уже что-то.

Но я осмелюсь доложить,
Уж коли мне дозволено со всею откровенностью сказать…

Да, да… Я слушаю.

Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал-адъютант Алексеев считает,
И в этом с ним я полностью согласен,
Сейчас одно лишь может успокоить и народ, и армию,
Одно лишь средство видно для избежания междоусобицы позорной
И не бывавшего еще в тылу подобного кровопролитья —
Ответственное перед Думой министерство.
Тем более что фактически оно уже активно признается.

Но почему сейчас? И что это за бунт?!
Бывали времена похуже, голодней.
И отступленье позади, и хлеба – вдоволь.
Ведь в Петрограде – всего лишь перебои – хлеб должен быть.
Как, Николай Владимирович?

Извольте, ваше величество.
Да позволено мне высказать и мнение мое, и многих
О неудачах в делах гражданских…

Вам помешал понять Победоносцев —
Реформы все же неизбежны.
Понятно было все двенадцать лет назад —
Вы дали российскому народу Думу,
Но исполнительную власть решали сами.
И кто был выдвинут – какие люди?
Министр Плеве – держиморда и подлец.
Прости, Господь, что в этом тоне о покойном.
А губернатор Петербурга Трепов?
Ведь это он обязан был сказать всю правду
О Кровавом воскресенье, о расстрелянных рабочих,
Которых вы простили так великодушно,
А не возить покорных депутаций.
Тогда – двенадцать лет назад все началось, а не сейчас.
А как бездарно мы втянулись в войну с микадо?
Зачем, зачем не отдали японцам мы Кореи,
Которой нам не нужно вовсе было?
Когда Маньчжурия – почти в протекторате?
И вместо этого – мы сдали Порт-Артур,
Какой позор, какое униженье!
Вот вам и маленькая
Победоносная война. И для того лишь, чтоб Витте
Корею официально за Японией признал.
А заодно
И Сахалин, и Порт-Артур. Кто так готовился к войне —
Министр Куропаткин!
А кто готовил Родину к войне текущей?
Почтенный старец
Горемыкин, что имени не помнит, верно, своего.
За два с немногим года, что идет война,
Вы заменили четырех премьер-министров,
И что важнее – столько же военных.
От этого у нас «снарядный голод»,
И хоть сейчас полегче, но только эти люди виноваты,
Что мы от Кракова так откатились, отдав Галицию, Волынь,
Утратив Польшу и Литву, Курляндию опять же.
И потеряли миллионы человек, и лучших офицеров.
Предательством лишь можно это объяснить.
И в армии давно уж нижние чины толкуют,
Что, извините ради Бога, императрица замешана
В переговорах с кайзером. Не может немка, мол, добра желать России.
Что через покровительство ее «святому старцу», которого
Давно в народе «вором» кличут, посты в правительстве
Налево и направо распутинским кагалом продавались.
А заплативший служит не России – тому, кому платил!
Григорий – роковое имя для монархов…