Александр Островский. - Бешеные деньги

Глумов.Не на похоронах ли, не от кондитера ли?

Кучумов.Что за вздор! Ма in Ispania… Купец один зазвал. Я очень много для него сделал, а теперь ему нужно какую-то привилегию иметь. Ну, я обещал. Что для меня значит!

Глумов.Да и обещать-то ничего не значит.

Кучумов.Какой у тебя, братец, язык злой! (Грозит пальцем.) Уж ты дождешься, выгонят тебя из Москвы. Смотри. Мне только слово сказать.

Глумов.Да ты давно бы сказал; может быть, бог даст, попаду в общество людей поумней вас.

Кучумов.Ну, ну! (Махнув рукой.) С тобой не сговоришь.

Телятев.А коли не сговоришь, так и не начинай. Я всегда так делаю.

Кучумов.Mille e tre… Да, да, да! Я и забыл. Представьте, какой случай: я вчера одиннадцать тысяч выиграл.

Телятев.Ты ли, не другой ли кто?

Глумов (горячо) . Где и как, говори скорей!

Кучумов.В купеческом клубе.

Телятев.И получил?

Кучумов.Получил.

Телятев.Рассказывай по порядку!

Глумов.Удивительно, если правда.

Кучумов (с сердцем) . Ничего нет удивительного! Будто уж я и не могу выиграть! Заезжаю я вчера в купеческий клуб, прошел раза два по залам, посмотрел карточку кушанья, велел приготовить себе устриц…

Глумов.Какие теперь устрицы!

Кучумов.Нет, забыл, велел приготовить перменей. Подходит ко мне какой-то господин…

Телятев.Незнакомый?

Кучумов.Незнакомый. Говорит: не угодно ли вашему сиятельству в бакару? Извольте, говорю, извольте! Денег со мной было много, рискну, думаю, тысчонку-другую. Садимся, начинаем с рубля, и повезло мне, что называется, дурацкое счастье. Уж он менял, менял карты, видит, что дело плохо; довольно, говорит. Стали считаться – двенадцать с половиной тысяч… Вынул деньги…

Глумов.Ты говорил, одиннадцать.

Кучумов.Уж не помню хорошенько. Что-то около того.

Телятев.Кто же это проигрывает по двенадцати тысяч в вечер? Таких людей нельзя не знать.

Кучумов.Говорят, приезжий.

Глумов.Да я вчера был в купеческом клубе, там никакого разговора не было.

Кучумов.Я приехал очень рано, почти еще никого не было, и всю игру-то мы кончили в полчаса.

Глумов.С тебя ужин сегодня.

Телятев.Ужин у нас есть с Василькова, а ты нас поди коньячком попотчуй, что-то сыро становится.

Кучумов.Да ты, пожалуй, целую бутылку выпьешь; ведь это по рюмкам-то дорого обойдется.

Телятев.Нет, я рюмку, много две.

Кучумов.Коли две, пожалуй. А я вас в воскресенье обедом накормлю дома, дам вам севрюгу свежую, ко мне из Нижнего привезли живую, дупелей и такого бургонского, что вы…

Телятев (берет его под руку) . Пойдем, пойдем! У меня уж зубы начинают стучать от сырости; пожалуй, лихорадку схватишь.

Уходят. Подходят Надежда Антоновна, Лидия, Васильков и человек Чебоксаровых.

Надежда Антоновна, Лидия, Васильков и Андрей.

Надежда Антоновна (Андрею) . Вели коляске подъехать поближе!

Андрей.Слушаю-с! (Уходит и скоро возвращается.)

Надежда Антоновна (Василькову) . Благодарю вас, нам пора ехать. Прошу вас бывать у нас.

Васильков.Когда прикажете?

Надежда Антоновна.Когда угодно. Я принимаю от двух до четырех; лучше всего вы приезжайте к нам обедать запросто. По вечерам мы ездим гулять.

Васильков.Почту за счастье быть у вас при первой возможности. Лидия Юрьевна, я человек простой, позвольте мне выразить вам все мое удивление к вашей несравненной красоте,

Лидия.Благодарю вас. (Отходит и, заметя, что мать говорит с Васильковым, выражает нетерпение) .

Надежда Антоновна.Так мы вас ждем.

Васильков.Не преминую. Завтра же воспользуюсь вашим обязательным приглашением. Я живу недалеко от вас.

Надежда Антоновна.Неужели?

Васильков.В одном доме, только по другой лестнице.

Надежда Антоновна, уходя, несколько раз оглядывается, Васильков долго стоит без шляпы неподвижно и смотрит им вслед.

Васильков один.

Васильков.Как она ласкова со мною! Удивительно! Должно быть, она или очень доброе сердце имеет, или очень умна, что через грубую провинциальную кору видит мою доброту. Но как еще я сердцем слаб! Вот что значит очень долго и постоянно заниматься чистой и прикладной математикой. При сухих выкладках сердце скучает, зато, когда представится случай, оно отметит и одурачит математика. Так и мне сердце отметило; я вдруг влюбился, как несовершеннолетний, влюбился до того, что готов делать глупости. Хорошо еще, что у меня воля твердая и я, как бы ни увлекался, из бюджета не выйду. Ни боже мой! Эта строгая подчиненность однажды определенному бюджету не раз спасала меня в жизни. (Задумывается.) О, Лидия, Лидия! Как сердце мое тает при одном воспоминании о тебе! Но ежели ты бессердечна, ежели ты любишь одни только деньги!… Да, такая красавица легко может взять власть над моей младенческой душой. Я чувствую, что буду игрушкой женщины, ее покорным рабом. Хорошо еще, что у меня довольно расчета, и я никогда не выйду из бюджета.

Подходят Кучумов, Телятев и Глумов.

Васильков, Кучумов, Телятев и Глумов.

Телятев.Ну что, познакомились? Легче стало на душе? Поздравляю. (Целует Василькова.)

Васильков.Я вам много обязан и, поверьте, не забуду.

Телятев.Если забудете, я вам напомню. За вами бутылочка, поедемте ужинать, там и разопьем. (Кучумову.) Князинька, вот наш новый приятель, Савва Геннадич Васильков.

Кучумов.А! Да! Вы приезжий?

Васильков.Приезжий, ваше сиятельство.

Телятев.Нет, он не сиятельство, он просто Гриша Кучумов, а это мы так его зовем оттого, что очень любим.

Кучумов.Да! Наше общество слишком взыскательно, слишком высоко, довольно трудно попасть новичку; много, много надо иметь…

Телятев.Что он вздор-то говорит!

Глумов.Кабы наше общество было взыскательнее, так бы нам с тобой туда не попасть.

Телятев.А вот что, не выпить ли здесь разгонную?

Васильков.Если общество желает. Человек, подай бутылку шампанского.

Глумов.И четыре больших стакана.

Кучумов.Ну да, четыре. Я тоже сделаю вам честь, выпью c вами.

Глумов.Отсюда прямо в клуб, вот нас партия. (Кучумову.) Мы твои вчерашние двенадцать тысяч-то пересчитаем.

Кучумов.Не приложи своих.