Андрей Баранов - Папарацци

Макс. – Доброе сердце! Вот и тут не отказывайтесь!

Актер. – Да вы просто черти какие-то? Свалились на мою голову и соблазняют бесовскими соблазнами… Согласиться что ль?

Рекс. – Ну! Ну!

Макс. – Просим! Просим!

Луиза. – Ну, пупсик… (Начинает аплодировать, Рекс и Макс присоединяются).

Актер. – Ну хорошо… Надо поставить свет!

Макс и Рекс достают из чемоданчика складной штатив с прожектором, ставят свет и фотографический зонт.

Актер. – Реквизит и декорации!

Луиза передвигает поудобнее кресло и подает ему тросточку и шляпу.

Актер. – Мотор! Начали!

Звучит музыка. Актер снимает рубашку, наподобие стриптиза. Макс и Рекс жестами предлагают и брюки, но он не соглашается. Луиза расстегивает блузку. Актер и Луиза сначала садятся, а затем ложатся на диван. Целуются. Рекс и Макс снимают.

Макс. – Превосходно!

Рекс. – Браво!

Макс. – Отлично! А теперь еще откровеннее! Чуть чуть спустите с плеч… расстегните еще немного!

Луиза(расстегивает). – Вот так?

Макс. – Да, отлично! Лучше снять совсем!

Луиза снимает блузку.

Рекс. – Сколько сексуальности и страсти! Все в одном флаконе!

Макс. – Да, просто здорово! Однако… Все же чего-то не хватает.

Актер. – Ты что же хочешь, чтоб я тут разделся догола?

Луиза(хихикая). – Я не против!

Макс. – Нет, но я к тому, что сейчас любовь просто между мужчиной и женщиной – это уже старомодно. Маловато участников.

Актер. – Но нас тут всего двое… Что же, позвать охрану?

Рекс. – Нет, зачем их впутывать? Торсы накачанные, но конфиденциальность…

Луиза. – А как же?

Макс. – Можно снять нас! Вместе с вами.

Рекс. – Макс, ты свихнулся? Я вовсе не горю желанием увидеть свое лицо на газетных полосах, да еще в таком виде! Меня не поймут.

Макс. – А ты думаешь, меня поймут жена и дети? Не бойся, наших лиц там не будет. Мы их сотрем или заретушируем. Нацепим тебе типа черную полумаску. Не дрейфь, прорвемся.

Макс и Рекс снимают рубашки, сначала Рекс садится на кресло вместе с Актером и Луизой, начиная целовать обоих, а Макс их снимает. Затем Макс ставит фотоаппарат на автоматический спуск и садится рядом со всеми. При съемке Макс и Рекс старательно отворачивают лица от объектива, не забывая изображать сексуальные игры. Светит прожектор, сияют вспышки, играет музыка.

Актер. – Черт побери, даже я завелся. А ведь я профессионал и никогда не завожусь в кадре. (Еще раз глубоко целует Луизу, берет в зубы тросточку, надевает шляпу).

Луиза. – Не ругайся, дорогой, это нехорошо. Вот еще сюда, положи сюда руку… Вот так… А ногу сюда… Вот так… А ты, Рекс, обними меня и Макса… вот так…

Макс. – Да, разрази меня гнев редактора, кадры будут супер! Да! Йез! Ооо!

Раздается громкий стук в дверь и на пороге появляется священник отец Филарет.

Те же и отец Филарет.

Отец Филарет. – Свят, свят, свят, с нами крестная сила! Что здесь творится? Куда я попал?

Луиза визжит, пытается прикрыться руками. То же делают и остальные, ища одежду и спешно принимая приличный вид.

Отец Филарет. – Что за адское место? Меня пригласили на венчание? Кого здесь венчать? Всех со всеми?!

Актер. – Батюшка, не бойтесь. Я сейчас все объясню. Понимаете, мы репетировали…

Отец Филарет. – Репетировали?! Что? Содом и Гоморру? Содомия – грех, сын мой! Свальный, стадный грех! Сейчас многие живут в разврате и безверии. Мрак опустился над страной. Никакими фонарями (тыкает пальцем в прожектор на штативе) не разгонишь! В общем, бывший уважаемый народный артист, я вас считал верным сыном нашей церкви, очень на вас надеялся… Как услышал, что вы изволите венчаться, желаете жить со своей супругой в мире и согласии перед лицом господа нашего – тут же поспешил к вам, по первому вызвону. И что же я вижу! Никогда такого не видывал! Даже в общаге в семинарии. (Крестится).

Актер. – Да мы тут… детский утренник… то есть, тьфу… я больше не буду, честное пионерское! Перед лицом всего отряда… то есть божьего воинства… в вашем лице…

Отец Филарет. – Бесполезно оправдываться. Я все видел.

Макс. – Батюшка, будьте снисходительны! Это его работа.

Отец Филарет. – Работа?! Адский промысел!

Макс. – Ну почему же сразу адский. Работа как работа. Сейчас у всех такая.

Отец Филарет. – Работа – продавать свою душу?!

Макс. – А что вы так волнуетесь, святой отец? Слава богу, мы не в монастыре живем. И не при совке. У нас тут уже давно развитая демократия и рынок.

Рекс. – А вот я тоже удивляюсь, почему в наше время у каждого, кто хоть как-то прилично устроился, на лице появляется улыбка как у проститутки? Может, что-то не так в нашем обществе?

Макс. – Застегни сначала рубашку, а потом рассуждай об обществе. У нас общество что надо. У нас все проститутки при деле. И мы снимаем его не просто так, за красивые глаза. Это реклама, понимаете? Мы формируем его образ. Имидж! Жажда ничто, имидж все. Не дай себе оголодать!

Отец Филарет. – Господи, спаси их души!

Макс. – Не поможет! Поздно! Эти снимки сегодня же отправятся в редакцию.

Отец Филарет. – Нет! Я запрещаю. Остановись, сын мой! Терпение господа небеспредельно. А терпение церкви вообще висит на волоске. Если вы сами отвернетесь от Бога, что толку, что Господь будет думать о вас?

Макс. – Для меня Бог – это рынок масс-медиа вообще и мой старик-редактор в частности. Он сидит там за облаками в небоскребе Москва-Сити и требует, чтобы я всегда был у него под рукой со свежими материалами. Поэтому сейчас я забираю эти фото и отдаю ему… (Идет к фотоаппарату и вынимает флеш-карту).

Отец Филарет(становится у него на пути). – Стой! Опомнись! Окстись! Не допущу!

Актер(становится между ними). – Ну вот что, уважаемые. Уважаемый святой отец и уважаемый мелкий бес из масс-медиа. Я пока что тут главный, о чем мне приходится постоянно напоминать. И поэтому я изымаю отснятый материал и сам решу, что с ним делать! (Забирает флешку у Макса и садится в кресло. Макс и отец Филарет становятся по обе стороны от него за спинкой).

Отец Филарет(протягивает руку). – Именем господа бога нашего повелеваю тебе, сын мой – отдай флешку! Не позорься! И тогда я отпущу тебе все грехи, прошлые, настоящие и будущие.

Макс(протягивает руку, пародирует отца Филарета). – Именем всемогущих средств массовой информации повелеваю – отдай фото мне! И тогда тебе простится все – бездарная игра в отстойных сериалах в прошлом, настоящем и будущем, и то, что ты зарыл свой талант в землю, и то, что ты вел кулинарную телепередачу, и сорвал с партнерши на сцене брюки, когда тебя никто об этом не просил, а про за сценой я уже и не говорю, и трижды выходил на сцену вдребезги пьяным, и забывал текст и…