Владимир Набоков - Лолита: Сценарий

ГУМБЕРТ: Ах, да. Да.

ШАТСКИ: Она теперь замужем. Хотел вас спросить, сэр, почему бы вам не рассказать в своих лекциях и о других любовных увлечениях Эдгара По?

В это время в аудиторию входит барышня.

БАРЫШНЯ: Могу ли я посещать ваши лекции, профессор Гумберт?

ГУМБЕРТ: (рассеянно, почти не замечая этих двух студентов, продолжая собирать свои листки) Если желаете. Пожалуйста. Нет, я не собираюсь касаться других его увлечений.

БАРЫШНЯ: Я изучаю философию, но надеюсь записаться в будущем году на ваши курсы.

ГУМБЕРТ: Хорошо, хорошо.

Теперь он готов идти.

БАРЫШНЯ: Вы совсем меня не узнаете, мсье?

ГУМБЕРТ: Боже мой — Мона!

МОНА: Прошло три года с тех пор, как мы виделись в последний раз. Время определенно летит.

ГУМБЕРТ: Давай прогуляемся по кампусу и выпьем по чашке кофе в «Норе».

МОНА: К сожалению, не могу. У меня через десять минут начнется занятие.

ГУМБЕРТ: Что ж, тогда идем в мой кабинет. Это напротив.

Кабинет Гумберта.

ГУМБЕРТ: Три долгих года…

МОНА: Вы больше не живете на Тэеровской улице?

ГУМБЕРТ: О, нет. У меня комната в Клемм-Холле. А ты, как твои дела?

МОНА: Ах, отлично. Я бросила Бердслейскую школу в то же время, что… что, в общем, я так и не закончила Бердслейскую школу.

ГУМБЕРТ: Понимаю.

МОНА: У вас виски немного поседели, что вам очень идет.

ГУМБЕРТ: Ты не задаешь обычных вопросов, Мона.

МОНА: Простите. Женились ли вы вновь, сэр?

ГУМБЕРТ: Ты не изменилась. Неуловимая Мона, странная девочка.

МОНА: Я не странная. Я просто хорошо знаю жизнь. Ладно: как Лолита?

ГУМБЕРТ: Она учится в школе, что-то вроде колледжа в Европе.

МОНА: Так это правда? То же самое мне сказал один ваш коллега. Какой именно колледж?

ГУМБЕРТ: Ты не знаешь. Маленький колледж в Париже.

МОНА: Вот как?

Пауза.

ГУМБЕРТ: Старые школьные приятели иногда переписываются друг с другом, правда?

МОНА: Не всегда.

ГУМБЕРТ: Конечно. Что ж, давай поболтаем, давай предадимся воспоминаниям. Почему ты на меня так смотришь?

МОНА: Мистер Гумберт… Мои родители тоже отправили меня учиться в Европу. И я тоже ходила в школу в Париже. Это странно, что я никогда не встретилась с Долли.

ГУМБЕРТ: Она не оставляла тебе своего адреса, нет?

МОНА: Ну, я знала, что вы по-прежнему преподаете в Бердслее, и полагала, что всегда смогу разыскать ее через вас. Или нет?

ГУМБЕРТ: Но никогда не пыталась.

МОНА: Да, не пыталась.

ГУМБЕРТ: И у тебя нет никакой зацепки?

МОНА: Почему вы не хотите дать мне ее адрес?

ГУМБЕРТ: Теперь это не имеет смысла: на следующей неделе она уезжает. Вообще-то она скоро будет в Америке.

МОНА: Вы все еще очень любите свою приемную дочь, сэр?

ГУМБЕРТ: Все еще? Что ты имеешь в виду?

МОНА: Ну, все любят своих детей, но дети вырастают, и что-то выцветает, что-то само собой сходит на нет.

ГУМБЕРТ: Философская тема.

МОНА: Но разве не так? Или вы скажете, что ничего не изменилось?

ГУМБЕРТ: Ничего.

МОНА: И вы были бы готовы простить…?

ГУМБЕРТ: Простить? Простить что?

МОНА: Говорю вообще, абстрактно. Предположим, она сделала что-то такое…

ГУМБЕРТ: Мона, прекрати строить из себя непроницаемую роковую женщину.

МОНА: Почему, ведь все кристально ясно теперь. Я очень люблю Долли, и так приятно узнать, что вы всегда желали ей добра.

ГУМБЕРТ: Она писала тебе? Пожалуйста, ответь.

МОНА: А вамона не писала?

ГУМБЕРТ: Она не самый аккуратный корреспондент, но не в этом дело.

МОНА: Ах, дело совершенно ясно, сэр. Боюсь, мне пора идти.

ГУМБЕРТ: Она не писала тебе? Ты знаешь, где она?

МОНА: В те школьные годы мы много беседовали, в те школьные годы кто-то мог быть очень несчастен, казалось, выхода нет, но этот кто-то зато многому научился. Я уверена, что вам не стоит волноваться о нашей Долли. А теперь мне пора.

Пронзительный звонок возвещает об окончании перерыва.

Теперь ясно, что Мона получила от Лолиты письмо, в котором та между прочим просит ее проверить, можно ли ей, Лолите, написать Гумберту.

Почтовое отделение колледжа — 8:55.Профессор Фаулер получает корреспонденцию. Гумберт подходит к ящику и выбирает из своей именной ячейки письма.

ПРОФЕССОР ФАУЛЕР: Если у вас, Гумберт, такая же чушь, что и у меня, я вам сочувствую.

ГУМБЕРТ: Я никогда не ожидаю чего-то особенного — в этом мое преимущество. Это — рекламный проспект, это от миссис Ричард Скиллер, одной из моих бывших студенток, надо полагать. Это счет с дырочками. Это — издательский каталог. А это не мне, а профессору Гэмфри.

ФАУЛЕР: Не густо, как говорится.

ГУМБЕРТ: Ох, мне надо спешить на экзамен. Триста сорок вторая аудитория. (Повторяет.) Триста сорок вторая.

Дверь с номером 342.Он медлит перед ней, глядя на цифры.

ГУМБЕРТ: Как странно.

Аудитория.Ассистент раздает вопросы студентам, и экзамен начинается. Гумберт со своего места за кафедрой мрачно озирает склоненные головы. Стриженный «ежиком» футболист вскидывает руку и затем бодро шагает к кафедре.

ФУТБОЛИСТ: Здесь сказано: «Как Эдгар По определил поэтическое чувство?» Должны ли мы дать общий ответ или процитировать его стихотворение?

ГУМБЕРТ: Я не думаю, что здесь подразумевается какое-то определенное стихотворение.

ФУТБОЛИСТ: (исчерпав возможности своего интеллекта, но с тем же оптимизмом) Понял, сэр. Спасибо, сэр.

Бодрой походкой возвращается на свое место. Сидя за кафедрой, Гумберт вынимает из кармана полученные письма и просматривает их. Ассистент подходит к доске и пишет на ней: «9:10». Футболист с немой благодарностью тайком получает от своего соседа записку с ответом: «Поэзия — это чувство интеллектуального блаженства» [89] В одной из своих рецензий Эдгар По заметил: «Поэзия — это чувство Интеллектуального Блаженства в этом мире и Упование на Интеллектуальное Блаженство более высокого порядка в мире потустороннем» (Drake-Halleck Review, 1836. Перелагаю по книге: A Companion to Рое Studies / Ed. By Eric W. Carlson. Creenwood Press, 1996. P. 281). . Следующее письмо, которое вскрывает Гумберт, говорит с ним деловитым, страшно близким голоском: