Владимир Набоков - Лолита: Сценарий

ГУМБЕРТ: (со вздохом) Я ухожу. Плохо себя чувствую. Ничего не хочешь сказать мне?

ЛОЛИТА: Что?

ГУМБЕРТ: Я сказал, не хочешь ли ты поговорить со мной? Ты прочитаешь свой журнал, когда я уйду.

ЛОЛИТА: Что ты хочешь, что бы я сказала?

Мария Лор возвращается с вазой для цветов.

ГУМБЕРТ: Почему ты не можешь выписаться уже завтра? Ты просто излучаешь здоровье.

МАРИЯ: Она останется до вторника. Так сказал доктор. Мята длиннолистая и сумах ядовитый. А это золотарник, от которого у нее может начаться сенная лихорадка.

ГУМБЕРТ: Ох, выбросите их, выбросите!

МАРИЯ: Да, я думаю, их лучше выбросить.

Уходит.

ГУМБЕРТ: Лолита! Любовь моя! Только подумай: во вторник, если мы отправимся с самого утра, мы будем в Мехико к полуночи. Никакие тайные агенты, никакие призраки и мучители не будут нас больше преследовать. Мы будем жить, как нам вздумается, моя Лолита. Я сделаю тебе предложение. Старик-священник обвенчает нас, и мы будем жить счастливо в чудесной Розамораде до скончанья времен.

Оба вдруг осознают, что Мария Лор снова в комнате.

ЛОЛИТА: Это поэзия. Он читал стихи. Не обращай внимания, Мария.

ГУМБЕРТ: Да, поэзия. Единственное, что есть подлинного на земле. Но я уже ухожу.

ЛОЛИТА: Мне нужны мои вещи. Коричневый чемодан, мамин голубой, сумка из автомобиля, всё-всё.

ГУМБЕРТ: Эти вещи в автомобиле. Я не забирал их в мотель.

ЛОЛИТА: Отлично. Они нужны мне прямо сейчас.

ГУМБЕРТ: Не можешь подождать до вторника? Тебе что, нужны всетвои платья немедленно?

ЛОЛИТА: Чтобы я выбрала. Мария, где зеркальце?

ГУМБЕРТ: Я не в силах дотащить сюда твой багаж.

МАРИЯ: Не беспокойтесь, Джо принесет.

ГУМБЕРТ: Хорошо. Мне нужно идти. Что ж, до свидания, Лолита.

ЛОЛИТА: (рассматривая себя в зеркальце) Прощай-прощай.

ГУМБЕРТ: Девочка с зеркалом. Художник неизвестен.

Он задумчиво смотрит на нее, качая в руке автомобильный брелок. Мария ждет у двери.

Комната в мотеле.Гумберт спит, растянувшись на одной из двух парных кроватей. Его изводит вирусная инфекция. Бутылка джина на ночном столике наполовину пуста. Звонит стоящий рядом телефон. Гумберт пробуждается от болезненного забытья.

ГОЛОС: Как поживаете, профессор?

ГУМБЕРТ: Кто говорит?

ГОЛОС: Вы в порядке?

ГУМБЕРТ: Не совсем.

ГОЛОС: Неважно себя чувствуете, а?

ГУМБЕРТ: Да. Кто говорит?

ГОЛОС: Путешествие не в радость? Сочувствую.

ГУМБЕРТ: Что вам от меня нужно?

ГОЛОС: Не знаю, как и сказать. Содействия? Покорности судьбе?

ГУМБЕРТ: Хорошо. Если вы не галлюцинация, не просто tinnitus aurium…

ГОЛОС: Что-что?

ГУМБЕРТ: Тиннитус — шум в ушах, из-за моей лихорадки…

ГОЛОС: По правде сказать, я сам еще не оправился от определенного вида инфекции. Полагаю, мы оба подхватили вирус от нее.

ГУМБЕРТ: От нее? Что вы имеете в виду?

ГОЛОС: Ах, да мало ли что в женском роде: и роза, и гроза, и угроза, ха-ха! [87] У Набокова здесь иной ряд каламбуров, намекающих на отношения Гумберта и Лолиты: cars, carpets, car pets (автомобили, ковры, автомобильные любимцы). Я слышал даже, как один пожарный говорил о пламени — «она».

ГУМБЕРТ: Если вы не мой делирий…

ГОЛОС: Хватит. Слушай, Берти, я только хотел удостовериться, что ты у себя лежишь в постельке. Покойной ночи.

ГУМБЕРТ: Если это не бред, то, значит, вы тот человек, который преследует меня.

ГОЛОС: Ну, с этим покончено. Никто вас больше преследовать не станет. Через минуту я уеду с моей юной племянницей. (В сторону.) Не трогай это.

ГУМБЕРТ: Стойте!

ГОЛОС: Покойной ночи, покойной ночи. (Со смешком.) Я точно знаю, что вы сделаете, когда я повешу трубку.

Вешает трубку. Гумберт лихорадочно роется в поисках листка, на котором записан телефонный номер госпиталя. Находит и набирает номер. Отвечает сиделка, но тут же вступает густой баритон Куильти.

ГОЛОС: Я отвечу. Это меня. Ну, разве не глупо? Я же сказал, что знаю, что вы сделаете. К сожалению, больше не могу говорить. Она сидит у меня на коленях и требует внимания.

С хохотом бросает трубку.

Гумберт порывается вновь набрать номер, но решает поступить иначе и, схватив одежду, в исступлении выбегает из комнаты.

Вестибюль Эльфинстонской больницы —просторный зал с лестницей по обе стороны и кабинетами в отдалении. В зале несколько человек. Весельчак Джо, здоровенный санитар, выкатывает из лифта каталку с пациентом, похожим на мумию. Мария Лор прихорашивается на лестничной площадке. Из рентгенной лаборатории выходит доктор Блю, рассматривая на ходу туманный снимок, галактику легкого. Двое пожилых мужчин играют в шахматы в уголке, а третий старец изучает корешки нескольких книг («Цветы Скалистых Гор» и т. д.), сваленных кучей в кресле. Когда вбегает Гумберт и принимается за свои драматичные, пьяные, лихорадочные, истеричные розыски, люди, находящиеся в зале, застывают в различных положениях.

ГУМБЕРТ: Лолита! Лолита! Лолита!

МАРИЯ ЛОР: (сходя по лестнице) Не надо сцен…

ГУМБЕРТ: Где она?

МАРИЯ ЛОР: Вы отлично знаете, что ее сегодня забрал ее дядюшка.

ГУМБЕРТ: Ничего такого я не знаю.

ДОКТОР БЛЮ: Успокойтесь. В чем дело, Мария?

МАРИЯ ЛОР: Этот человек болен, он не понимает, что говорит. Дядя девочки только что забрал ее из больницы.

ГУМБЕРТ: Это дьявольский сговор!

МАРИЯ: Она предупредила меня, что у ее отчима распря со всем остальным семейством.

ГУМБЕРТ: Дьявольская ложь! Где она? Я требую ответа!

ДОКТОР БЛЮ: Тише, тише, не волнуйтесь так.

Гумберт бросается на Марию Лор. Ему почти удается схватить ее. С мелодичным визгом она вырывается из его рук. Пациент, которого катил на каталке Джо, вдруг встает, подобно Лазарю, и присоединяется к Джо и доктору Блю, усмиряющим Гумберта.

Психиатр(это доктор Рэй, которой уже появлялся в Прологе и появится еще раз в самом конце Третьего акта)

ПСИХИАТР: Как мы теперь знаем из его записок, Гумберт Гумберт провел немало печальных месяцев, тщетно пытаясь разыскать свою Лолиту и установить личность ее таинственного похитителя. Эти поиски имели лишь один результат: ухудшение его здоровья. В той лечебнице, где он лечился от сердечной болезни, ему была также оказана помощь психиатра. Ваш покорный слуга и двое других психиатров сделали все, чтобы улучшить душевное состояние мистера Гумберта, но притворство, симуляция была его второй натурой. Я с моими ассистентами пробовал наладить каналы взаимопонимания с пациентом при помощи различных средств воздействия, благотворных для его психики, как то: приятная легкая музыка, увлекательные занятия и развлечения в атмосфере благожелательности и даже попустительства, в которой он бы мог дерзнуть высказать свои самые потаенные мечты. К сожалению, пациент не только отказался предаться сладострастным или мстительным фантазиям, но вместо этого оскорбил нашего специалиста-психоаналитика, назвав его «психопаралитиком». Он глумился над нашими стараниями. Он был замкнут и насмешлив. Доктор Кристина Файн, очаровательная леди и весьма упорный психоаналитик, пожаловалась на то, что пациент пытался ее загипнотизировать и заставить открыть свои сокровенные желания. Счастлив сообщить, что теперь доктор Файн моя супруга. В начале года душевное состояния пациента улучшилось настолько, что он смог выписаться из клиники и вернуться к преподавательской работе в Бердслейском колледже.