Феликс Кривин - Подражание театру

— Дорогой Генрих, — сказал король Генрих Генриху, не королю, между тем как убийцы, нанятые им, прятались за портьерами. — Нам, я думаю, нечего с вами делить. Давайте поговорим как (католик с католиком.

Ответить на это любезное приглашение Генрих Гиз не смог, ибо был как раз в это время убит на месте.

Убийство Пиза огорчило католиков, которые помнили его заслуги по истреблению гугенотов. Одно дело пасть во время поражения, но совсем другое — пасть во время победы. Вероятно, именно эту мысль изложил священник Жак Клеман в своем прошении, которое вручил королю.

Король Генрих прочитал прошение и собирался было ответить, но не успел, ибо священник вытащил из-под сутаны нож и зарезал короля, как самого последнего гугенота.

Так погибли эти два славных католика, два Генриха, Гиз и Валуа. Погибли не во время поражения, а во время победы, грандиозной, окончательной, и бесповоротной победы над гугенотами.

И в результате этой победы королем Франции стал третий Генрих.

Генрих Наваррский.

Гугенот.

У философов бывают последователи, у королей — только наследники. У Карла Второго Испанского не было ни тех ни других. Были у него, правда, родственники, да и то дальние: один жил во Франции, другой в Австрии, а третий и вовсе далеко — в Южной Америке.

Проводив в последний путь испанского короля, который обоим доводился шурином, безутешные Людовик-Француз и Леопольд-Австриец попытались утешиться испанским наследством. Что же касается третьего родственника, по прозвищу Чуткое Ухо, то он, как истинный вождь своего племени, газет не читал и потому был не в курсе последних событий. Впрочем, и родственник-то он был самый дальний, как говорят, седьмая вода на киселе: его дед был убит племянником деверя одной из бабушек покойного короля. Родство кровное, но не близкое.

Между тем Людовик-Француз и Леопольд-Австриец, которых сближало еще и то, что они были женаты на родных сестрах, стали по-братски делить испанский престол. Людовик предложил испанцам своего внука, Леопольд же, не полагаясь на внука, предложил им себя.

Впрочем, самим испанцам было не до них. Только что была отпразднована годовщина открытия испанцами Америки, совпавшая с годовщиной открытия испанских колоний, приближались годовщины достижений в области мореплавания (Магеллан), а также литературы и искусства (Сервантес, Веласкес, Лопе де Вега). У испанцев было славное прошлое, и оно никак не давало им возможности подумать о своем будущем.

Войска двух братьев были выстроены лицом к лицу и ожидали команды. Но команда прозвучала так тихо, что ее не услышал даже Чуткое Ухо, мало что пропускавший мимо своих ушей.

— Брат, вы начали первый! — заявил Людовик-Француз.

— Я? Что вы, брат! — искренне обиделся Леопольд-Австриец.

Вот так она началась, эта война, — в споре о том, кто первый начал военные действия.

Людовик послал три полка — Леопольд в ответ выслал четыре. Людовик добавил еще два — Леопольд не поскупился и выставил сразу пять.

— Имейте в виду, вы первый! — снова напомнил Француз.

— Я? — снова обиделся Австриец. И он призвал голландцев и англичан в свидетели, а заодно и в участники этой великой битвы.

— Ну вот, теперь я воюю с тремя государствами, — заметил Людовик-Француз, имея в виду, конечно, не себя, а свое государство, поскольку сам он не выходил из дворца. Но он всегда путал эти понятия.

Война шла, как обычно идет война. Англичане и голландцы воевали за чужое наследство не хуже, чем за свое, и вскоре уже не могли понять, где свое, где чужое. Стараясь избегать одностороннего подхода, они повоевали сначала на одной, потом на другой стороне и тем самым обеспечили себе успех, которого были лишены главные воюющие стороны.

— Интересно, кто же из нас воюет с тремя государствами? — возразил своему брату Леопольд через двенадцать лет, когда Англия и Голландия подписали с Французом мир. — Я воюю? Нет, я не воюю! — и он тоже подписал мир.

Умиротворенная Испания праздновала годовщину со дня создания, а заодно и разгрома испанской Непобедимой Армады, поэтому передача Австрии Неаполя, Ломбардии и Сардинии прошла буднично, как и передача Англии Гибралтара. Все вспоминали Непобедимую Армаду, которая хоть и была побеждена, но все- таки успела прославить Испанию.

Потом Ломбардия перешла к Италии, Неаполь — к Франции и тоже к Италии, Сардиния была обменена на Сицилию, которая, в свою очередь, отошла уже неизвестно к кому. То, о чем спорил восемнадцатый век, перешло по наследству к девятнадцатому, а затем и к двадцатому веку… Испания праздновала годовщину Франциско Гойи, который успел за это время родиться и умереть…

А в давно открытой Америке правнук Чуткого Уха был зарезан правнуком испанского короля, тем самым еще более укрепив кровное родство и подтвердив свои права на испанское наследство.

За столько веков Амур испробовал все виды оружия.

Стрелы.

Ружья.

Пушки.

Бомбы разных систем.

И все это для того, чтоб люди полюбили друг друга.

ДЕЙСТВУЮТ:

Садовник.

Ученый.

Двое влюбленных.

Тетушка.

Прохожий.

Действие происходит в пустыне Сахаре.

Песок, песок, песок. Садовникполивает его из лейки. То и дело проваливаясь и с трудом вытягивая ноги из песка, входит Ученый.

Ученый .Ну, намело! И откуда только взялось — непонятно. По прогнозу погоды не было никакого песка.

Садовник(поливает) . Естественное дело — пустыня.

Ученый(встревоженно) . А почему пустыня?

Садовник .Потому что Сахара.

Ученый .Насколько мне известно, Сахара находится в Африке.

Садовник .А мы разве не в Африке?

Ученый(обескураженно) . Пустыня Сахара… (Смотрит вокруг.) Представьте себе — похоже… Но я не могу понять… ведь только что я был в Европе… Я вышел купить газеты, недалеко, на соседний квартал, — и на тебе, пустыня Сахара.

Садовник(сочувственно) . Заблудились?

Ученый .Со мной это бывает. Идешь, задумаешься — столько разных проблем… Я, видите ли, гидролог, а в этой области еще много нерешенного… Вот так идешь, задумаешься и забредешь невесть куда… Но чтоб так далеко — подумать только — в пустыню Сахару!