Эмиль Брагинский - Ирония судьбы, или С легким паром

— Не делайте из меня идиота! — завопил Ипполит, рванул с вешалки пальто и выскочил на лестницу.

Тотчас вернулась Надя:

— Вот деньги… а где Ипполит?

Лукашин смотрел в сторону:

— Ушел!

— Что вы ему такое сказали?

— Правду!

— Какую правду? — подозрительно спросила Надя.

— Я начал с самого начала… — Лукашин по-прежнему не смотрел на Надю… — Я ему сказал, что у нас есть традиция, 31 декабря мы с друзьями ходим в баню… — Первый раз взглянув на Надю, Лукашин увидел, что она вот-вот расплачется, и ринулся к выходу: — Сейчас я его верну!

Лукашин кубарем скатился по лестнице, вылетел на улицу и вдалеке увидел Ипполита.

— Послушайте! — изо всех сил заорал Лукашин. — Ипполит… Простите, не знаю вашего отчества.

Ипполит побежал к «Жигулям», быстро открыл дверь и забрался в кабину.

Лукашин подбежал к автомобилю и хотел открыть дверцу, но Ипполит резко рванул с места. Лукашин попробовал было догнать машину, но проиграл соревнование…

Пока Лукашин тщетно гнался за «Жигулями», его невеста Галя впорхнула в подъезд лукашинского дома, который, как известно, находился в Москве. Из-под белой пушистой шубки виднелось вечернее лиловое платье.

Галя остановилась возле квартиры № 12, хитро улыбнулась, достала из сумочки заветный ключ и по возможности неслышно отворила им дверь. В прихожей Галя, все так же стараясь не привлечь внимания жениха, сняла пышную шубку и тихонечко повесила ее на вешалку. Прежде чем войти в комнату, Галя не удержалась и погляделась в зеркало. Она осталась довольна собой, и не без основания. На нее, слегка улыбаясь, смотрела эффектная, элегантная, броская современная женщина.

Затем Галя, крадучись, пробралась в большую комнату, где заботливыми руками предусмотрительной мамы был накрыт праздничный стол ровно на две персоны. Галя повернулась на каблуках, надеясь неожиданным появлением преподнести сюрприз жениху, но… жениха почему-то не было видно. Галя на рысях обыскала квартиру, заглянула на кухню, в ванную и еще кое-куда, вернулась в большую комнату и растерянно позвала:

— Женя!

Но жених Женя не отвечал. А часы бесстрастно, как и полагается часам, показывали без четверти двенадцать…

…В это время в Ленинграде запыхавшийся Лукашин вернулся в Надину комнату и огорченно доложил:

— Уехал! Он ездит быстрее, чем я бегаю!

Надя протянула Лукашину деньги и сказала сквозь слезы:

— Возьмите ваши пятнадцать рублей!

Лукашин спрятал деньги в карман:

— Я завтра же вышлю. Вы не беспокойтесь.

Надя в бессилии прислонилась к стене:

— Я вас ненавижу! Вы мне сломали жизнь!

— Он вернется! — пытался утешить ее Лукашин. — Вспыльчивые и ревнивые — они быстро отходят. Если бы вы знали, как я вас понимаю и как вам сочувствую… У меня ситуация еще хуже. Дома, в Москве, в моей пустой квартире ждет женщина, которую я люблю, а я в Ленинграде.

— И она не знает, где вы? — машинально спросила Надя.

— Конечно, нет. Она, наверное, с ума сходит!

— Так позвоните ей! — посоветовала Надя.

— У меня нет талончика… — сокрушенно сказал Лукашин.

Надя только вздохнула:

— Звоните в кредит! Звоните по автомату!

— Вы душевный человек! — обрадовался Лукашин. — Можно, я сниму пальто, а то здесь жарко? — И он начал снимать дубленку, не дожидаясь позволения.

— Делайте что хотите… — Не зная, чем себя занять, Надя села у телевизора.

— Извините, а какой номер набрать? — спросил Лукашин заискивающе, после нескольких тщетных попыток прорваться через восьмерку. — А то автомат занят.

— 10-00-20..

— Спасибо большое. — Лукашин набрал номер. — С наступающим вас, девушка. Примите, пожалуйста, заказ на Москву. 245-34-19. Кто подойдет… Номер в Ленинграде… — Он поглядел на Надю.

— 14-50-30. — подсказала Надя.

Лукашин повторил номер и растерянно повесил трубку.

— Она сказала, что дадут в течение часа!

— О господи! — вырвалось у Нади.

Тогда Лукашин шагнул к выходу.

— Я на лестнице посижу, вы меня позовете… Могу вообще уйти, а вы объясните все Гале.

— Нет уж, дудки. Объясняйтесь сами! — Надя не находила себе места.

Лукашин взглянул на часы и скорбно произнес.

— Между прочим, до Нового года осталось две минуты!

Надя безнадежно махнула рукой:

— Откройте шампанское!

Лукашин бросился к столу, схватил бутылку, вроде бы осторожно снял проволоку, которая опутывала пробку, но пробка тотчас с треском вырвалась на свободу, и шампанское пенной волной залило скатерть.

— И тут не везет. Что же такое сегодня! Простите… — Лукашин наполнил бокал и с виноватым видом передал Наде. — А как вас зовут? Лично меня Женей.

— А меня Надей!

С телевизионного экрана послышался бой часов. Надя и Лукашин подняли бокалы.

— С Новым годом, Надя!

— С Новым годом! — невесело откликнулась хозяйка дома.

Под новогодние удары курантов метались по Ленинграду желтые «Жигули». Они мчались вперед, потом резко поворачивали обратно.

За рулем сидел Ипполит, обезумевший от ревности.

Пробил последний, двенадцатый удар.

Надя только лишь пригубила:

— Хорошо начинается Новый год, ничего не скажешь!

Лукашин оптимистически поддержал разговор:

— Есть такая традиция: как встретишь Новый год, так его и проведешь…

Тема беседы быстро иссякла, Лукашин и Надя не знали, о чем говорить.

— А вы какой доктор? — спросила Надя.

— Хороший! — скромно ответил Лукашин.

— А если точнее?

— Хирург. А вы?

— Учительница. Русский язык и литература…

— Надо позвонить в аэропорт и узнать, когда пойдет на Москву первый самолет… — сказал Лукашин.

Надя протянула ему телефонную книгу.

Лукашин набрал номер:

— Аэропорт? С Новым годом, девушка… Когда на Москву первый самолет? Спасибо. — Он повесил трубку. — В семь пятнадцать. Но вы, Надя, не бойтесь, вот поговорю с Галей и сразу уйду.

Надя грустно усмехнулась:

— Мне кажется, что вы никогда отсюда не уйдете!

— Не надо убиваться, — посоветовал Лукашин, — все образуется. И сразу раздался телефонный звонок.

Лукашин обрадовался:

— Ну вот и Москва! Алло, Москва? Алло…

В будке телефона-автомата Ипполит побагровел, кинул трубку на рычаг и вышел на улицу, саданув дверцей. В квартире Нади Лукашин огорченно сказал:

— Кажется, это был Ипполит…

— Зачем вы подходили к телефону? Кто вас просил? — Надя была в отчаянии.

— Но я ведь не знал, что это он. Я думал, это Москва, — виновато оправдывался Лукашин. — Простите, ради бога.