Ричард Шеридан - Поездка в Скарборо

Лори. О! Это верные признаки скорой смерти. Если это у вас усилится, прошу вас, сударь, займитесь своим завещанием.

Фэшон. Нет, моя совесть не заставит меня больше голодать. Но кое в чем я еще слушаюсь ее. Прежде чем привести в исполнение мой план, я еще раз испытаю моего брата. И, если в нем осталась хоть капля человечности и он поможет мне хоть немного, я раскрою ему свой замысел. Пусть видит, что я готов сделать для него много больше, чем прошу его сделать для себя. Итак, испытаю его в последний раз.

Уходят в разные стороны .

Гостиная в номерах Ловлесса.

Входят Ловлесс и Аманда .

Ловлесс. По душе ли тебе эти номера, мой друг? Что до меня, я ими очень доволен и никуда бы не съезжал – была бы только ты довольна…

Аманда. Раз тебе нравится, то и мне тоже. Иначе я бы и вовсе не приехала в Скарборо.

Ловлесс. О, немного шума и веселой суеты развлекут нас. Наше уединение покажется нам вдвойне желанным, когда мы вернемся домой.

Аманда. Эта отрадная мысль будет моим единственным утешением, когда мне придется, скрепя сердце, принимать участие во всех этих суетных развлечениях, которые нынче так в моде.

Ловлесс. Согласен, что большей частью они действительно пусты. Есть, однакож, наслаждения, коих тщетно было бы искать в домашней жизни. Они могут доставить удовольствие порядочному человеку и служить невинным развлечением для добродетельной женщины. Такова, например, хорошая музыка. Таков, пожалуй, и театр.

Аманда. Да, театр имеет некоторую прелесть. Кстати, ты не рассказал мне о вчерашней пьесе.

Ловлесс. Признаться, я почти не глядел на сцену. Мое внимание отвлекло одно чудо природы в образе молодой женщины, которая сидела неподалеку. Как она была восхитительна и прелестна!

Аманда. Восхитительна и прелестна?

Ловлесс. Зачем ты повторяешь мои слова, мой друг?

Аманда. Ты произнес их с таким чувством, что я сочла себя обязанной стать твоим эхом.

Ловлесс. Тебя это тревожит, Аманда?

Аманда. Мой долг тревожиться, когда ты в опасности.

Ловлесс. Ты слишком поспешна в своих опасениях. Я смотрел на нее, исполненный восхищения, но никак не любви!

Аманда. Не доверяй столь тонким разграничениям. Но неужели одни только глаза твои были любопытны? Будь я на твоем месте, мой язык, мне кажется, тоже не остался бы безучастным. Я спросила бы, где она живет, так, безо всякого умысла. Кто же она?

Ловлесс. Я, право, не могу этого сказать!

Аманда. Стало быть, не хочешь?

Ловлесс. Клянусь честью, я не спрашивал.

Аманда. И ты не знаешь, с кем она была?

Ловлесс. Нет. Но почему ты этим так взволнована?

Аманда. Полагаю, что у меня есть на то причины.

Ловлесс. Ты заблуждаешься, Аманда. Предположим, что ты была бы на моем месте и, воротясь домой, сказала бы, что видела красивого мужчину. Неужели я стал бы ревновать потому лишь, что у тебя есть глаза?!

Аманда. Но, если бы я сказала тебе, что он был восхитителен, что я не могла отвести от него глаз, – разве ты не подумал бы, что я сделала и дальнейший шаг и осведомилась, кто он такой?

Ловлесс (в сторону) . Пожалуй, она права. Я сказал лишнее. Надо повести ее по ложному следу. (Громко.) Не думаешь ли ты, Аманда, что между речью мужчины и женщины существует различие? Вас удерживает скромность; удостаивая кого-нибудь хвалой, вы говорите половину того, что думаете, тогда как мы, обязанные льстить вам, говорим вдвое больше, нежели думаем…

Входит слуга .

Слуга. Сударыня, дама по имени Беринтия желает знать, принимаете ли вы?

Аманда. Как я рада! Это моя кузина, которую я не видела уже лет пять! Проси!

Слуга уходит .

Вот тебе еще одна красавица. Когда мы виделись в последний раз, ее находили неотразимой.

Ловлесс. Не вздумай снова ревновать, потому что я не буду сводить глаз и с нее.

Входит Беринтия .

(в сторону.) Клянусь небом, это она!

Беринтия (целуя Аманду). Дорогая Аманда, я никак не ожидала встретить тебя в Скарборо.

Аманда. Милая кузина, какая радость! Ловлесс, это моя родственница и подруга. Мне хотелось бы, чтобы вы познакомились поближе.

Ловлесс (кланяется Беринтии). Если бы желания моей жены были всегда столь приятны, выполнять их было бы сущим удовольствием.

Входит слуга .

Слуга. Сударь, лорд Фоппингтон явился засвидетельствовать вам свое нижайшее почтение и справиться о вашем здоровье. Он ожидает внизу и просит дозволения навестить вас.

Ловлесс. Передай его светлости мою благодарность. Я буду рад видеть его.

Слуга уходит .

Если вы не знакомы с его светлостью, сударыня, то сейчас вы увидите нечто потешное.

Аманда. А мне скорее грустно, нежели смешно видеть человека, который, не будучи дураком от рождения, столь усердно разыгрывает из себя дурака.

Ловлесс. Полно, Аманда. Не следует тратить свое сожаление на тех, кто заслуживает лишь презрения. Жалей тех, кого оскорбила природа, но не тех, кто оскорбляет ее.

Входит лорд Фоппингтон .

Лорд. Дражайший Ловлесс, я ваш покорный слуга!

Ловлесс. Милорд, я – ваш…

Лорд. Сударыня, я ваш преданный раб!

Ловлесс. Милорд, эта дама – кузина моей жены.

Лорд (кланяется Беринтии). Одна краше другой, будь я неладен! Милейший Ловлесс, я в восторге, что вы решили продлить свое пребывание здесь, в восторге, чтоб мне помереть! Ради бога, сударыня, как могли вы так долго переносить всю тягость жизни в глуши?

Аманда. Моя жизнь не тяготила меня, милорд. Она текла весьма спокойно.

Лорд. Вот это как раз и тягостно, сударыня. Когда жизнь течет спокойно, в голову приходят всякие мысли. А думать – это, по-моему, самое утомительное занятие на свете.

Аманда. Разве ваша светлость не любит, например, читать?

Лорд. О, страстно люблю, сударыня! Но я никогда не думаю о том, что читаю. Моя жизнь, сударыня, это бесконечный поток удовольствий. Она протекает среди разнообразных развлечений, какие и не снились мудрейшим из наших предков. В столице, сударыня, я встаю около полудня. Я. никогда не встаю раньше, ибо нет ничего пагубнее для цвета лица. Не то, чтобы я считал себя щеголем, но должен же джентльмен выглядеть прилично, иначе он будет являть такую печальную фигуру в своей ложе, что ни одна дама в театре не станет на него заглядываться, а вынуждена будет смотреть на сцену. Итак, я встаю в полдень. Если день ха-арош, я решаю предпринять прогулку верхом. Выпиваю чашку шоколаду и часам к двум велю натянуть мне сапоги. По возвращении одеваюсь, а после обеда не спеша направляюсь, скажем, в оперу.

Беринтия. О, ваша светлость, вероятно, любит музыку?