Жан-Батист Мольер - Смешные жеманницы

Горжибюс.Что за дьявольский жаргон? Вот уж поистине высокий стиль!

Като.И точно, дядюшка: сестрица здраво о вещах судит. Пристало ли нам принимать людей, которые в хорошем тоне ровно ничего не смыслят? Я готова об заклад побиться, что эти неучтивцы никогда не видали карты Страны Нежности, что селения Любовные Послания, Любезные Услуги, Галантные Изъяснения и Стихотворные Красоты — это для них неведомые края. Ужели вы не замечаете, что самое обличье этих господ говорит об их необразованности и что вид у них крайне непривлекательный? Явиться на любовное свидание в чулках и панталонах одного цвета, без парика, в шляпе без перьев, в кафтане без лент! Ну и прелестники! Хорошо щегольство! Хорошо красноречие! Это невыносимо, это нестерпимо! Еще я заметила, что брыжи у них от- плохой мастерицы, а панталоны на целую четверть уже, чем принято.

Горжибюс.Неужто у них и впрямь рассудок помутился? Стрекочут, стрекочут — в толк не возьму, что они болтают. Слушай, Като, и ты, — Мадлон…

Мадлон.Умоляю вас, отец: забудьте эти нелепые имена и зовите нас по-другому.

Горжибюс.То есть как — нелепые? Да ведь эти имена даны вам при крещении!

Мадлон.О боже мой! Как вы вульгарны! Поверить трудно, что такой отец, как вы, мог произвести на свет столь просвещенную дочь! Разве говорят в изящном стиле о каких-то Като и Мадлон? Согласитесь, что одно такое имя способно опошлить самый изысканный роман.

Като.Правда, дядюшка: от столь резких звуков мало-мальски музыкальное уха невыразимо страдает. Зато имя Поликсена, избранное сестрицей, или Аминта, как я себя называю, отличается благозвучием, которого даже вы не сможете отрицать.

Горжибюс.Вот вам мое последнее слово: я знать не знаю никаких других имен, кроме тех, которые вам даны при крещении. Что же касается до господ, о которых идет речь, то мне хорошо известны их семейства, а также и достатки. Мой вам приказ: выходите за них замуж! Мне надоело с вами возиться: нянчить двух взрослых девиц — непосильное бремя для человека моих лет.

Като.Что до меня касается, дядюшка, то я одно могу сказать: я считаю замужество делом в высшей степени неблагопристойным. Можно ли свыкнуться с мыслью о том, чтобы лечь спать рядом с неодетым мужчиной?

Мадлон.Позвольте нам хоть немного подышать атмосферой парижского высшего общества, — давно ли мы расстались с провинцией? Позвольте нам самим завязать роман по взаимной склонности и не слишком торопите с развязкой.

Горжибюс(в сторону). Дело ясное: совсем рехнулись. (Громко.) Я уж вам сказал: я ничего не понимаю в вашей болтовне, но я желаю быть полным хозяином в доме. Или вы без всяких разговоров пойдете под венец, или, черт возьми, я вас упрячу в монастырь! Помяните мое слово! (Уходит.)

Мадлон, Като.

Като.Ах, душенька! До какой степени у твоего отца дух погряз в материи! Сколь туп у него ум! Какой мрак в его душе!

Мадлон.Что делать, милочка! Он так меня конфузит! Представить себе трудно, что я его дочь. Я только и жду, что счастливый случай откроет тайну моего высокого происхождения.

Като.Я в этом уверена. По всем признакам ты знатного рода. И сама я, как погляжу на себя…

Те же и Маротта.

Маротта.Вот тут лакей чей-то пришел, спрашивает, дома ли вы, говорит, что его господин желает вас видеть.

Мадлон.Дура! Оставь ты свои мужицкие речи! Скажи: явился, мол, гонец и изволит спрашивать, дозволено ли будет его господину вас лицезреть.

Маротта.Чего захотели! Я не больно-то сильна в латыни и не учила эту, как ее, философию по великому Сириусу.

Мадлон.Какова дерзость! Просто невыносимо! Однако ж кто господин этого лакея?

Маротта.Он его назвал маркизом де Маскариль.

Мадлон.Ах, дорогая моя! Маркиз! Ступай же скажи, что мы принимаем. Конечно, это какой-нибудь салонный острослов, до которого дошли слухи о нас.

Като.Натурально, душенька!

Мадлон.Примем его тут, в зале: это будет приличнее, нежели приглашать его к нам наверх. Пойдем оправим слегка прическу и поддержим нашу репутацию. Скорее подай нам наперсника Граций!

Маротта.Ей-ей, не разберу, что это за зверь. Коли хотите, чтобы я вас поняла, говорите по-человечески.

Като.Принеси нам зеркало, невежда, да смотри не замарай стекла отражением своей образины. Be e, уходят.

Маскариль, два носильщика.

Маскариль.Эй, носильщик! Ой-ой-ой-ой-ой-ой! Как видно, мошенники хотят переломать мне ребра о стены и о мостовую!

Первый носильщик.Тьфу, черт! Больно узкая дверь! Вы же сами приказали, чтобы мы вас втащили в дом.

Маскариль.А то как же? Ах, бездельники! Мог ли я допустить, чтобы на пышность моих перьев обрушилось безжалостное ненастье и чтобы на грязи отпечатались следы моих башмаков? Уберите прочь ваш портшез!

Второй носильщик.Так уж вы заплатите нам, ваша милость!

Маскариль.Что-о-о?

Второй носильщик.Я говорю, сударь, что нам следует с вас получить.

Маскариль(дает ему пощечину). Мошенник! Требовать деньги со столь знатной особы?

Второй носильщик.Так-то вы платите бедным людям! Да разве вашей знатностью будешь сыт?

Маскариль.Но-но! Знайте свое место! Канальи еще смеют шутить со мною!

Первый носильщик(вооружившись палкой от носилок). А ну, расплачивайтесь, да поживее!

Маскариль.Что-о?

Первый носильщик.Сию минуту давайте деньги, вот что!

Маскариль.Вот это разумная речь!

Первый носильщик.Поторапливайтесь!

Маскариль.Хорошо, хорошо! Тебя и послушать приятно, а тот мошенник несет такую околесицу! Получай! Довольно с тебя?

Первый носильщик.Нет, не довольно. Вы дали пощечину моему товарищу и… (поднимает палку).

Маскариль.Потише, потише! Получай за пощечину. Миром от меня всего можно добиться. Теперь ступайте, а немного погодя зайдите за мной. Мне надобно быть в Лувре на вечернем приеме.

Носильщики уходят.

Маскариль, Маротта.

Маротта.Мои госпожи сейчас выйдут, сударь.

Маскариль.Пускай не торопятся. Я расположился здесь со всеми удобствами и могу обождать.

Маротта.Вот и они. (Уходит.)

Маскариль, Мадлон, Като.

Маскариль(раскланиваясь). Сударыни! Вы, без сомнения, удивлены дерзостью моего поступка, однако ж эту неприятность на вас навлекла ваша слава. Высокие достоинства обладают для меня столь притягательной силой, что я всюду за ними гоняюсь.