Жан-Батист Мольер - Несносные

                                    Сир!

     Я  прибавляю  одну сцену к комедии; и это довольно трудно выносимый вид несносных,  -  человек,  посвящающий  книгу.  Ваше  Величество знает об этом более, чем кто другой в государстве, и сегодня не впервые видит себя мишенью яростных  посвящений.  Но,  хотя я следую примеру других и сам ставлю себя в ряды  тех, кого осмеиваю, смею все-таки сказать Вашему Величеству, что делаю это  не  для  того,  чтобы  представить Вам книгу, а чтобы иметь возможность воздать  благодарность Вам за успех этой комедии. Я обязан, Ваше Величество, этим  успехом,  превзошедшим  мои ожидания, не только милостивому одобрению, которым  Ваше  Величество  с  самого начала почтили пьесу и которое повлекло такое  громкое  одобрение  света,  но  и  повелению  прибавить  еще один тип несносных,  черты  которого  Ваше  Величество  имели  снисходительность  мне раскрыть   и   который   всюду  признан  лучшей  частью  произведения.  Надо признаться,  Ваше  Величество,  что  никогда  и ничего я не создавал с такой легкостью   и   быстротой,  как  предуказанное  мне  Вашим  Величеством  для разработки  место.  Радость  Вам повиноваться имела для меня гораздо большее значение,  чем  Аполлон  и все музы; и я чувствую, на что я был бы способен, создавая  целую комедию под вдохновением таких предуказаний. Те, кто родился в  высоком  звании,  могут  пользоваться честью служить Вашему Величеству на важных  должностях;  что  же  касается  меня, то вся слава, о которой я могу мечтать,  это  -  развеселить Ваше Величество. Тут я кладу предел честолюбию своих  желаний;  и  я  верю, что не вполне буду бесполезен Франции, принимая некоторое  участие  в  развлечении ее короля. Если же не буду в этом я иметь успеха,  то  произойдет  это  ни  в  коем  случае  не от недостатка рвения и старательности,  а  единственно  по злой судьбе, которая преследует довольно часто лучшие намерения и может этим огорчить, без сомнения, чувствительно,

     Никогда  еще ни одно театральное предприятие не было столь стремительно быстрым,  как  это; и я думаю, что это случай совсем новый, что комедия была задумана,  создана, разучена и представлена в пятнадцать дней. Я не для того все  это  говорю, чтоб похвастать экспромптом и претендовать на славу в этой области,  но  только  для того, чтобы предупредить тех, кто мог бы упрекнуть меня  в  пропуске  многих существующих типов несносных. Я знаю, что число их велико - и при дворе, и в городе; и что, не считая отдельных эпизодов, я мог бы  написать  на  эту тему целую комедию в пять актов и еще иметь материал в остатке.  Но  в  небольшой промежуток времени, который мне был предоставлен, было  невозможно  выполнить  крупный  замысел  и  много  думать  над выбором персонажей  и  распределением  материала.  Я  должен  был  коснуться  только небольшой  группы  несносных;  я  взял  первых,  которые  пришли  в голову и показались  наиболее подходящими для увеселения высоких особ, перед которыми мне  предстояло  появиться;  и,  чтобы  скорей  связать  все  это воедино, я воспользовался  первой  попавшейся завязкой. Я не имею намерения исследовать здесь,  могло ли бы все это быть лучше и по правилам ли смеялись смеявшиеся. В  свое  время  я  издам  мои  заметки  о  драматическом  искусстве,  и я не отчаиваюсь  показать  в  один  прекрасный  день  свою способность цитировать Аристотеля  и Горация. В ожидании этого экзамена, которого, может быть, и не будет,   я   полагаюсь  на  суд  толпы:  ведь  так  же  трудно  нападать  на произведение, которое публика одобрила, как и защищать ею осужденное.

     Нет  никого,  кто  бы не знал, для какого празднества создана настоящая пьеса;  это  празднество так блестяще, что нет необходимости говорить о нем; но будет весьма кстати сказать два слова о том, что присоединено к пьесе.

     Намерением  моим  было  сделать  ее  одновременно и балетом, но так как выбрать  было  можно  только  небольшое  число хороших танцоров, то пришлось разделить  выходы  балета  и  разбросать их по антрактам комедии, чтобы дать время  тем  же  самым  плясунам появляться в других костюмах. И, чтобы этими своего  рода  интермедиями  не  разрывать  нить пьесы, оказалось желательным связать  их  с  сюжетом пьесы и создать нечто единое из балета и комедии; но так как времени было слишком мало и все это регулировалось не одной и той же головой,  то, может быть, найдутся части балета, которые входят в комедию не так естественно, как остальные. Как бы то ни было, такое соединение ново для наших  театров,  и  ему  можно  найти некоторую аналогию только в древности; показавшееся   всем   приятным,   оно  может  служить  примером  для  других произведений, обдуманных более тщательно.

     Прежде  чем  занавес  поднялся,  один из актеров, скажем я, появился на театре  в  городском  платье  и,  обращаясь  к королю с лицом человека очень смущенного,  принес извинения в том, что у него недостало времени и актеров, чтобы  дать  Его  Величеству  ожидаемое  развлечение.  В  то  же время среди двадцати  струй  настоящей  воды  раскрылась раковина, которую все видели, и миловидная  Наяда,  выйдя  оттуда, приблизилась к рампе и с высоким подъемом произнесла стихи, которые написал Пелиссон и которые служат прологом.

     Дамис - опекун Орфизы.

     Орфиза.

     Эраст - возлюбленный Орфизы.

     Альцидор  |

     Лизандр   |

     Алькандр  |

     Альцип    |

     Оранта    } несносные.

     Климена   |

     Дорант    |

     Каритидес |

     Ормен     |

     Филинт    |

     Ла-Монтань - слуга Эраста.

     Эпин - слуга Дамиса.