Александр Островский - Том 5. Пьесы 1867-1870

Ждут милости иль казни
Буявский пан и Редриков Максим
У твоего крыльца.

Привесть виновных.
Вводят Максима Редрикова и поляка.
Хоть оба вы, за ваши воровства,
И довелись до лютой смертной казни,
Для радости свидания с женой,
Мариной Юрьевной всея России,
Прощаю вас.

Спроси его, Сафонов,
Пойдет ли он под Троицу с Сапегой
Охотою?

По царскому указу
Петр Павлович Сапега, царский ротмистр,
Войной идет на недругов, сидельцев
У Троицы в обители святой,
И вольно звать ему людей охочих.
Ты, Редриков, желаешь ли идти
Под Троицу и крепко, нерушимо
Стоять против врага, и всякий поиск,
И тесноту чинить по силе-мочи?

А что ж нейти?

Святыни не боишься?

Уж заодно мне Богу отвечать.
Коль в Тушино пошел, так, значит, Бога
Не побоюсь.

Молчи ты, смерд! Ты служишь
Здесь, в Тушино, природному царю.

А разве я его не величаю
Димитрием Иванычем, природным
И подлинным царем? К нему на службу
Я из Москвы пришел. Такая служба
Мне по сердцу. Служа ему, мы грабить
И разорять в Московском государстве
Все города у Шуйского должны.
А Сергиев, иной ли город грабить,
Уж все одно.

Гоните вон его!
Повесить бы его вернее было
И Господу угодней! Вот разбойник!

Таких-то мне и нужно, государь!

Мне, право, жаль, что я его простил.

Нашелся он, мой суженый, желанный,
Нашла его душа моя. По нем-то
В глухой тиши полночной снов горячка
Томит меня, а днем грызет тоска.
Придет пора, и девушке не плакать
Никак нельзя! Защемит ретивое,
Тоски и слез любовных не минуешь.
Я девушка, и плакать мне не диво;
Но долго я не стану убиваться.
Поплакала, и будет. Я на горе
Связать себя с немилым не позволю.
Ужели мне в одних забавах воля,
А в муже нет! Кого отец укажет,
За тем и жить! Отдать красу девичью
Немилому, постылому! Потешить
Родителя и погубить себя!
Потешь меня, старик, свое ты отжил,
И молодого счастья не губи!
Вы, девки, что стоите?

Ждем приказу.

Все дело их, что за тобой ходить.

Приказу ждете? Мой приказ короткий:
Подите вон!

А ты, старушка Божья,
Поближе стань, поговори со мной.

Что, матушка боярышня, прикажешь
Рабе твоей?

Утешь меня, старуха!

Тебе, кажись, о чем бы тосковать!

Ты видела мальчишку молодого,
Московского гонца?

Не раз видала.
Пригоженький мальчишка, вот и все.

Мальчишка, да! Ребенок-недоросток,
А высушил и вызнобил он сердце
Боярышни твоей.

Ах он разбойник!

Рассказывай! Ты видела, ты знаешь,
Пригож ли он, и вьются ль русы кудри,
И ясны ли его сокольи очи,
И весело ль глядят, или кручинны,
И любит ли меня?

Ахти! Не знаю,
Какую речь вести, боюсь тебя.

Не бойся, няня! Сядь со мной.

Не смею.

Садись, садись! Прилягу я легонько
На грудь твою. Меня ты приголубишь.

Тоскую я! Будь матушкой родимой,
Утешь меня, девицу-сиротинку.

Рассказывай про молодца-детинку,
Зазнобушку.

Не знаю, что и молвить.

Да говори же, старая карга!

Хорош… пригож… да только молод больно.

Ну, вот беда! Состариться успеет.
За молодым-то веселее жить.
Уж так-то люб, уж так-то люб он, няня…

А люб так люб. Не по-хорошу мил,
А по-милу хорош, моя голубка!
Да где ж его ты видела?

Забыла
Ты, старая! А помнишь, на дороге
Мы съехались… А здесь в сенях отцовых
Два раза я тихонько поджидала,
Когда пойдет, и будто не нарочно
Встречалась с ним, и речи говорила,
И как зовут узнала: Николаем!

Никак, идет наш батюшка, боярин!

Хорош отец! О дочке и не вспомнит,
Совсем забыл.

Заботы одолели
Великие. По царскому указу
Мне велено беречься от воров,
К Владимиру идти, крепить осаду
И воеводой быть во всем краю,
По городам сбирать детей боярских,
Из Суздали, из Юрьева, из Шуи,
А скоро ль их сберешь! Сидят в поместьях,
Не двинутся, как пни, покуда силой
Не выбьют их на службу батожьем.
Кругом мятеж, остроги наши плохи,
Запасов нет и отсидеться не в чем.

Я дел твоих не знаю воеводских
И знать-то не хочу. Ужли ты часу
Не выберешь для дочери-сиротки?
На возрасте, на выданье теперь
Я, девушка, со скуки пропадаю,
Одна как перст я у тебя,

Родная,
Прости меня! До солнышка проснулся
Сегодня я. Все утро собирался
Зайти к тебе, да не поспел; с делами
Замешкался в избе приказной. Надо
Московского гонца к царю отправить
С отпискою о нашем утесненье,
И скудости, и ветхости острогов,
И осыпе валов по городам,
Что зелья нет…

Я вижу, ты, родимый,
Состарился и выжил из ума.
Ну, можно ли мальчишку с царским делом,
С отписками, послать в такую пору
Немирную? Пошли к царю другого,
Постарше кто; его оставь.

Не смею
Держать его, он прислан с оборотом.