Александр Островский - Том 5. Пьесы 1867-1870

Вот это ладно,
Что не забыл себя.

Я околеть-то
Давно бы рад, да только вместе с вами.
Я рад кипеть в смоле, в горячей сере,
Да только б знать, что ты сидишь со мною
В одном котле. Я боль свою забуду.
И дьяволов-мучителей потешу
Я хохотом над мукою твоей.

Товарищи, о чем шумите?

Мертвый
И связанный! Не можем мы без драки
И смертного убийства выпить чарку.

Теперь и ты с волками вой по-волчьи.
И сам дерись, и пей, и нашу волю
Не осуждай.

Мне это ничего!
Я зарожден на зло. На свет с зубами
Родился я, меня не испугаешь.

Вы, головы и атаманы, братья!
Вот новый наш товарищ — молодец!
Покинул он изменнический город
И целовал сегодня крест на службу
Природному царю и государю
Димитрию Иванычу.

Откуда
И кто таков ты?

Редриков Максим.

Он дворянин московский.

Ну и ладно.

Вот мы его пригоним в кашу веру
И окрестим. Давайте ковш вина!

Ну, пей, да только весь смотри!
О здравье Царя Димитрия всея Руссии.

О здравии царя и государя
Димитрия всея Руссии.

Верой
И правдой служи царю и нам,
Товарищам! Отца и мать покинуть
И всю родню забыть, а доведется,
Губить и их, как недругов царевых,
Клянись!

Клянусь!

Ну, Бог тебе на помочь!
Ты наш теперь!

Ни бачка нет, ни мачка.
Твой бачка царь, а мачка нож-булат.

Мы наберем холопов беглых сотню,
И в сотники тебя тотчас поставим.
А вот тебе на первый раз и служба:
Стеречь полон, всю ночь ходить дозором
По куреням, чтоб стража не дремала.
А молодца в землянке пуще глазу
Ты береги, он завтра нужен нам.
Ну, спать пора, пойдемте, атаманы.

Эх, волюшка! Кому ты не мила!
Удалых ты до Тушина доводишь,
По сердцу мне веселое житье!

Прикажи-ка нам, хозяин,
Поскакать, поплясать,
Поскакать, поплясать,
Про все городы сказать!
И про верхни городки,
И про низовые.

Максим! Максим!

Чего? Знакомый голос,
А никого не видно.

Я в землянке,
Поди ко мне.

Ты как сюда попал?

Пусти, скажу.

Тебя беречь велели.

Запрешь опять.

Ну, выходи на волю.

Рассказывай, потом опять в землянку
Запру тебя, сиди да утра жди.

Попался я казакам на дороге.

А грамоты?

У Троицы теперь.
Я отдал их старухам богомолкам,
Зачуявши погоню. Завтра утром
О грамотах сведут меня к допросу
И накрепко пытать хотят.

Что ж делать!
Не будь дурак, вперед не попадайся!
Садись опять в землянку, дожидайся
Судьбы своей.

Постой, я погадаю.

О чем, Максим?

Пустить тебя аль нет?

Да как пустить! А крестно целованье!

Толкуй еще! Уж за одно грешить,
Я утверждался крестным целованьем
Двоим царям служить: в Москве Василью,
А в Тушине Димитрию. Василья
Я обманул, а этот чем же лучше?
Тебя-то жаль, ты больно молод, парень,
И отпустить беда, спина в ответе,
А неравно и голову долой.
Поди садись в землянку, я опосле
Поворожу, пустить тебя аль нет.

Нельзя входить! Не велено!

Холоп,
С дороги прочь!

Не выходил из бани
Великий царь.

Пошел! Я царский гетман,
Когда входить к нему, я знаю сам.

Пришли мы рано, в бане царь московский.

Трудов ему довольно по утрам,
То молится, то в бане кости парит.
Вот мы с тобой всю ночь гуляли-пили,
А на ногах давно.

Ты, пан Сапега,
Не позабыл вчерашних разговоров?

Не позабыл.

Хоть мы и побратались
И саблями с тобою поменялись,
А в Тушине двоим героям тесно,
Соперников я не люблю, ты знаешь.
Ходынское и Пресненское поле
Прославлю я своим геройством; ты же
Ищи себе урочища другие
Для подвигов; Россия велика.

Уж я нашел. Не бойся, пан Рожинский,
Друг другу мы с тобой не помешаем.
Бери Москву, сажай царя на трон
И управляй Московским государством!
А я для вас возьму другие замки,
Восточные, и путь к богатой Волге
Очищу вам.

Великою помехой
Стоит гнездо монахов на дороге,
Как вороны из каменного гроба,
Они и днем и ночью стерегут
И разбивают царские разъезды,
И Шуйского обозы прикрывают.
Под рясами седые старики
Страшнее нам всей рати. Этот замок
Должны мы взять.