Эльфрида Елинек - Облака. Дом.

Как агнцы на лугу — на зеленом ковре, который мать расстелила на радость нам. — Цитата из «Портрета предка» Гёльдерлина.

Быть с небожителями так наедине… над нами — свет, и бури, и ветра, и само Время, кажется, спешит туда… — Цитаты из Гёльдерлина («Пропето под Альпами»).

…где попираем мы пятой главу соседа и спор о первенстве ведем. Словно стихии древнего Хаоса, досель в разладе зыблются помыслы переживающего брожение века. — Цитата из Гёльдерлина («Мир»).

…Над нами — сеющие прах облака. — См. комментарий к 5 сцене (Мы все хотим дотянуться до соседа…).

Охотно дома остается тот, кто сохранил в груди божественную искру, и все языки неба мы хотим, пока живем, любовно толковать. — Слегка измененная цитата из Гёльдерлина: «…и все яз ы ки неба я хочу, пока живу, любовно толковать» («Пропето под Альпами»).

Боль? Точно не скажу […] Это очень болезненно! Очень! — Цитата из сборника писем арестованных членов «Фракции Красной Армии».

И детских лет покой, и юность, и любовь — их больше нет. Но ты, мой край родной! Святой и страждущий, остался ты со мною. — Цитата из Гёльдерлина («Возвращение на родину»).

Удел наш — любить и страдать. — Цитата из Гёльдерлина («Родина»),

Вне судьбы, словно спящий младенец, дышите только вы, небожители. И только ваши блаженные очи тихо смотрят, ясные вечно. А нам нет приюта никогда и нигде. — Слегка измененная цитата из Гёльдерлина («Песнь судьбы», см. пер. В. Микушевича).

Если бы даже все остальные европейцы […] немцы сохранили бы покой и благосостояние как у самих себя, так и у какой-то части прочих европейских народов. — Цитата из «Речей к немецкой нации» И.-Г. Фихте (Речь тринадцатая).

Но своекорыстных […] И доставлять домой. — Цитата из «Речей к немецкой нации» И.-Г. Фихте (Речь тринадцатая).

Так вот почему, Земля, человек от груди твоей отлучен, своей же гордыней: твои дары и узы нежности презрев, ищет он, дикий, лучшей жизни! — Цитата из Гёльдерлина («Человек»).

На пути из Ничто в Ничто, между Ничто и Ничто. — Цитата из «Битвы Германа» Г. фон Клейста, см. примечание к сцене 12 («Из Ничто, в Ничто…»).

Мы у себя дома, но кто нас за это поблагодарит? — Ср. у Гёльдерлина: «Вы, холодные лицемеры, не поминайте богов! / Вы кичитесь разумом! Сами ж не верите в Гелиоса, / Ни в Громовержца, ни во Владыку морских пучин; / Коли умрет Земля, кто вас поблагодарит?» («Обманчиво-святые поэты»).

Вдруг голос чуждый — и вспрянули стада. — Ср. у Гёльдерлина: «Ужель не видел вестников отчих ты — / В воздушной глуби неуловимых игр? / Ужели не был ты окликнут / Веским глаголом из уст разумных? […] На голос чуждый всюду встают стада, / Леса шумят, и недра подземные / Внимают духу реки, внятно / Дух шевельнулся, и в бездне трепет» («Ганимед», пер. С. Аверинцева).

…лишь звякнет на ветру флюгер. — Ср. у Гёльдерлина: «Горе мне! В стужу, зимой, / Где взять мне цветов и солнце, и где / Быстролетные тени? / Стоит стена / Безмолвно и холодно, флюгер / Звенит под ветром» («Середина жизни», пер. Г. Ратгауза).

Растем и становимся лесом. — Ср. у Гёльдерлина: «…в тихом терпении /Возрастает любовь над одичалою, /Неприютною почвой, / Дочерь бога и весть о нем. […] Разрастайся, как лес! Сбудься, живой душой / Преисполненный мир! Стань, о язык любви / Всенародным глаголом / И законы даруй земле!» («Любовь», пер. С. Аверинцева).