Энн Ветемаа - О головах

РОБЕРТ.Жуткая история…

АБРАХАМ.Но Мирабилия избрала этот путь добровольно.

РОБЕРТ.Я не об этом.

АБРАХАМ.О чем же?

РОБЕРТ.Как ты не понимаешь? То, что ты мой отец, — это непременно всплывет в ходе процесса, и возникнут крупные осложнения…

АБРАХАМ.Этического плана. Я понимаю.

РОБЕРТ.В этическом плане мне это даже на руку — прекрасная реклама. Все куда сложней. Коли нас с тобой связывают родственные узы, меня могут с этого процесса снять… А кто поручится, что любой другой не загубит этот процесс. Страшная история.

АБРАХАМ.Ты о деле матери?

РОБЕРТ (более безразлично). И о ее деле тоже…

АБРАХАМ (задумчиво смотрит на него). Да ты просто одержим своей профессией!

РОБЕРТ.Так же, как и ты, отец. (Встает, нервно шагает по комнате. Размышляет.) Но, послушай, тут что-то не так! Если женщина беременна, ее освобождают от тюремного заключения?

АБРАХАМ.Все было после.

РОБЕРТ.После тюрьмы? Вы все еще встречались? Я… удивляюсь.

АБРАХАМ (смущенно). Я не хотел, но Мирабилия была словно опьянена своей участью мученицы. И эта последняя тайна увенчала ее остальные тайны. Из-за меня — тюрьма, теперь еще ребенок от меня. Женщины в любом деле жаждут совершенства.

РОБЕРТ.И ты согласился?

АБРАХАМ.Разве можно противостоять женщине, если она что-то вбила себе в голову? Ну, и мне пришлось пожертвовать собой… Сейчас я не жалею об этом. Хотя мой сынок и намерен заточить меня в острог.

РОБЕРТ.Не паясничай, отец! Но ведь ты был тогда женат. Берта знает обо всем?

АБРАХАМ.Навряд ли. И не думаю, чтобы это ее интересовало. Берта умная женщина. И у нее научный взгляд на мир.

РОБЕРТ.Гм… Значит, ты не смог дождаться мамы, когда она выйдет из тюрьмы? Не смог дождаться женщины, которая принесла себя в жертву?

АБРАХАМ.У меня не было времени, сынок. Как только Мирабилию посадили, я тут же женился…

РОБЕРТ.По годам выходит именно так. (С легким укором.) Ты женился немедленно!

АБРАХАМ (искренне). Мне нужна была в лабораторию помощница. Бесплатная помощница. В те годы я был гол как сокол. А у Берты были деньги. И что самое главное — она умела печатать на машинке. (Смущенно). А еще в те годы я занимался эмбриологией, проводил опыты с зародышами. Мне нужна была самоотверженная женщина, которая согласилась бы провести на себе один из подобных экспериментов. Характер этих опытов вел… неизбежно к супружеству. (Искренне.) Да, и Берта превзошла Мирабилию по всем статьям.

РОБЕРТ (не слушает, погружен в свои мысли. Неожиданно.) Отец, могу ли я тебя о чем-то попросить?

АБРАХАМ.Разумеется.

РОБЕРТ.Что, если мы скроем наше родство?

АБРАХАМ.?

РОБЕРТ.Это облегчило бы проведение процесса. Ты ведь не желаешь мне зла?

АБРАХАМ (весело.) Как и ты мне. Только хочешь посадить меня. Как ты сказал: восемь правонарушений равноценны преступлению?

РОБЕРТ(с воодушевлением). Именно так! Что ты смеешься? Неужели ты не понимаешь, что ты сам вне опасности? Ты — человек, нужный государству, с тобой не случится ничего плохого, на твоей голове и волоска не тронут.

АБРАХАМ.И это зовется правосудием?

РОБЕРТ.В каждом деле есть теория и практика — а это разные вещи.

АБРАХАМ.Где же в таком случае этика?

РОБЕРТ (понимает иначе). Вот-вот! Где этика? Именно из-за этики я все это и предпринимаю. Юриспруденция — основа этики, и вдруг одна из наук — биология — ускользает из-под нашего контроля! Хорошенькое дело! Вы приметесь снимать головы и пришивать их по своему усмотрению. Консилиумы ученых будут выносить решения, которые мы, как некомпетентные лица, не в состоянии отклонить! Позор! Если до сих пор смерть констатировали на основе прекращения сердечной деятельности, то теперь — сердце вообще отсутствует, а голова продолжает жить! (Воодушевляется, впадает в профессиональное красноречие). Представьте картину: жена встречает на улице голову покойного мужа, насаженную на другое туловище! Это же этический кошмар! Может случиться и такое, что на одного индивида будут претендовать две женщины: одна, что была замужем за его головой, другая — за туловищем!

АБРАХАМ.Так далеко мы, к сожалению, еще не продвинулись. На это уйдут годы.

РОБЕРТ.Однако теоретически это не исключено.

АБРАХАМ (задумчиво). Не исключено… Но это далекое будущее.

РОБЕРТ.Это ужасно, не правда ли?

АБРАХАМ.Да, это может привести к сложным ситуациям.

РОБЕРТ.Тело какого-нибудь мужчины, давшее своей жене прелестных деток, лезет под одеяло к другой женщине и расхаживает с лысым черепом какого-нибудь кретина… Обманутое тело! Оно живет своей прежней телесной жизнью и думает, что спит со своей женой. А рядом совсем чужая дородная мадам…

АБРАХАМ.Действительно, нелепо.

РОБЕРТ.Но самое ужасное не это.

АБРАХАМ.Что же? Что тела и головы превратятся в товар? И такое может случиться.

РОБЕРТ.Гораздо страшней другое!

АБРАХАМ.Что же?

РОБЕРТ.Ты подумай, отец, что станет с нашим брачным правом и правом наследства?

АБРАХАМ (смеется). Браво!

РОБЕРТ (в замешательстве). Если законы не могут навести порядка, то простое человеческое счастье в опасности. (Горячо.) Поэтому я просто обязан начать этот процесс! Мария правильно сказала: нельзя допустить, чтобы во имя большого неопределенного общего счастья пострадало хоты бы одно маленькое личное счастье.

АБРАХАМ.Да, она говорила нечто подобное.

РОБЕРТ.Я прошу тебя — давай скроем вначале наше родство!

АБРАХАМ(в задумчивости шагает по комнате). Я ничего не имею против, но тут… одна явная логическая ошибка.

РОБЕРТ.Ошибка? Где?

АБРАХАМ.Ты хочешь сказать, что начинаешь процесс во имя маленького человеческого счастья? Я не могу в это поверить. Не могу — и все.

РОБЕРТ.Ты не веришь мне? Мой новоявленный отец не верит мне…

АБРАХАМ.Что за мелодраматический тон!

РОБЕРТ (задет). Неужели ты думаешь, что все это я делаю просто ради славы?

АБРАХАМ.Этого я не говорил.

РОБЕРТ.Как мне доказать, чтобы ты поверил? Я вижу, это невозможно.

АБРАХАМ.Почему же невозможно? Нет ничего проще. Ты не очень-то сообразителен.

РОБЕРТ.Благодарю.