Фридрих Шиллер - Вильгельм Телль

Я знаю, близ Большой Топор-горы.
Но только невозможно — так он крут —
На этот камень выпрыгнуть из лодки…

Я крикнул, чтоб сильнее налегли
Гребцы на весла, мол, за тем утесом
От злейшей мы избавимся беды…
Когда же лодку мы к нему домчали,
Призвал я бога в помощь и плотней,
Что было сил, корму прижал к скале.
И тут, схватив колчан и самострел,
Одним прыжком я выбросился вон —
На голую скалистую площадку,
При этом от себя толчком могучим
Суденышко в пучину отшвырнув, —
Пусть носится средь волн по воле божьей!
Вот как спастись мне удалось от бури
И от насилья злобного людей.

Ну, Телль, над вами видимое чудо
Явил господь! Я все еще не верю
Своим глазам… Скажите же, однако,
Где скрыться вы надеетесь? Беда,
Коль фохт живым уйдет от этой бури.

Когда еще я связанный лежал,
Он говорил, что в Бруннене пристанет
И через Швиц меня доставит в Кюснахт.

Он двинется туда по сухопутью?

Да, так он думал.

Скройтесь же скорей!
Вам от ландфохта дважды не спастись.

Как через Арт пройти мне ближе в Кюснахт?

Большой дорогой только через Штайнен.
Но этот мальчик — сын мой — вас проводит
И ближе и надежней; через Ловерц.

Господь вознаградит вас. Ну, прощайте!

Рыбак, а вы на Рютли присягали?
Сдается, кто-то мне вас называл…

Да, я там был и присягал союзу.

Тогда, мой друг, скорей ступайте в Бюрглен!
Жена моя в отчаянье. Скажите,
Что я спасен, опасность позади.

Но как же ей сказать, куда вы скрылись?

Там вы найдете Фюрста и других,
Что поклялись, тиранам всем на го́ре…
Пусть будут мужественны и бодры.
Свободен Телль, сильна его рука,
И обо мне они услышат вскоре.

Но цель у вас какая впереди?

Что вам слова — услышите о деле.

Ну, с богом, в путь!.. Ты, Енни, проводи.
Что б ни было, но Телль достигнет цели.

Все кончено. Он в вечность отошел.

Он не похож на мертвого… Смотрите,
У губ его чуть зыблется перо!
Он тихо спит с приветливой улыбкой.

Кто там пришел?

Там Ге́двига, мать Вельти,
Она и вас и сына хочет видеть.

Могу ль я дочь утешить… безутешный?
Ах, сколько бед на голову мою!

Где сын мой? Ну, пустите же к нему!..

Сдержите свой порыв… в жилище смерти…

Мой Вельти! Жив!

Ах, бедная моя!

Ты вправду цел? Ты, Вальтер, невредим?

Возможно ли? Он целился в тебя?
Как только мог он? У него нет сердца…
Родному сыну в голову стрелять!

Как он страдал — в нем сердце разрывалось!
Его принудил фохт под страхом смерти.

О, если б он был любящим отцом,
Сто раз бы умер, но стрелять не стал бы!

Благодарить за все вам надо бога,
Он сына спас вам…

Да, но как забыть,
Чем кончиться могло б все это?.. Боже!
Живи я долгий век — все буду видеть,
Как целится отец в родного сына,
И все стрела лететь мне в сердце будет!

Но как ландфохт над Теллем измывался!

О черствые сердца! Когда в вас гордость
Задета, все вам нипочем. Тогда
Мужчина в ярости слепой играет
И сердцем матери, и жизнью сына!

Легка ли участь вашего супруга,
Что вы его поносите так тяжко?
К страданьям Телля равнодушны вы?

А у тебя для друга только слезы?..
Где были вы, когда отважный Телль
Был взят? Ну, чем ему вы помогли?
Смотрели — и злодейство совершилось,
И выхватили Телля из толпы…
А так ли с вами поступал он? Разве
Стоял он, выражая сожаленье,
Когда ландфохта стража за тобой
Гналась, а впереди тебя бурлила
Пучина разъяренная? На слезы
Он времени не тратил зря, а в лодку
Вскочил, забыв жену, детей, и — спас!..

Да можно ль было выручить его
Нам, безоружной горсти поселян?

Отец, отец! И ты его лишился!
Страна и весь народ его лишились!
Мы для него погибли, он — для нас.
К нему, в его подземную темницу,
Не проникает дружеское слово…
Вдруг заболеет он! В гнилой тюрьме
Он может заболеть… Как роза Альп
В болотных испареньях блекнет, вянет,
Так для него без солнца жизни нет,
Без воздуха целительного гор.
В оковах! Телль! Да он дышал свободой!
Погибнет он, вдыхая тлен могильный!

Уймите окорбь! Наступит час борьбы,
И Телля тут же мы освободим.

Куда вы все годитесь без него?..
Телль на свободе был — была надежда;
Невинный в Телле друга обретал,
Заступника надежного — гонимый;
Он каждого спасал… а вы, все вместе,
Его оков не можете расторгнуть!

Он шевельнулся, тише!

Где он?