Феликс Лопе де Вега - Фуэнте овехуна

Вот удача: думал встретить
Боязливую косулю,
А настиг такую лань!

Я, сеньор, здесь отдыхала:
Притомилась я от стирки.
Уж простите, ваша милость,
Я опять пойду на речку.

Ты — красотка, Лауренсья,
Но невежество и дикость
Портят твой прелестный образ,
Сотворенный небесами,
И подчас ты безобразна.
Много раз уж ты скрывалась
От моих исканий страстных,
Нынче же в союзе тайном
С молчаливой сей поляной
Я сломлю твою строптивость:
Не в пример другим, с презреньем
Ты одна лицо воротишь
От сеньора своего.
Не сдалась ли Себастьяна,
Что за Педро Толстяком,
А ведь мужняя жена?
Или эта… та, что вышла
За Мартина Землекопа?
После свадьбы их прошло
Лишь два дня, — моею стала.

Эти женщины, сеньор,
И до вас еще ступили
На угодную вам тропку:
Многим нашим молодцам
Милости они дарили.
Отправляйтесь за косулей.
Если бы не этот крест,
Я почла бы, что меня
Дух нечистый донимает.

Что такое? Ты грубишь?
Вот сейчас освобожу
Руки я от арбалета,
Станешь шелковой…

Что, что?
Как вы смеете?.. Оставьте!..

Не упрямься!..

Арбалет!..
Дай-то бог, чтоб не пришлось
В ход его пустить…

Ну, полно!..

Боже правый!.. Помогите!..

Мы одни… Ну-ну, не бойся!..

Милостивый командор,
Бросьте девушку! Иначе
Рассержусь я, и, хотя
Почитаю этот крест,
В вашу грудь стрела вонзится.

Ах ты, пес!..

Здесь нету псов.
Лауренсья, убегай!

Берегись, Фрондосо!

Живо!

Ну, скажи, какая глупость, —
Шпага-то осталась дома!
Снял ее, чтоб шорох ножен
Чуткую не поднял дичь.

Стойте! Ей-же-ей, нажму,
И тогда вам смерть, сеньор.

Убежала… Ах, мерзавец!
Бунтовщик! Брось арбалет!
Слышишь, негодяй?

Вот как?
Чтобы вы меня убили?
Знайте, что любовь глуха:
Коль, права ее задеты,
Увещаний не услышит.

Мыслимо ли, чтобы рыцарь,
Отступил перед каким-то
Мужиком? Стреляй, мерзавец,
Убивай, — ты не заставишь
Рыцаря спасаться бегством.

Нет, зачем же! Я ведь знаю
Свое место. Но коль скоро
Жизнь свою спасать я должен,
Арбалет возьму с собой.

Вот неслыханная дерзость!
Мне посмел он угрожать!
Помешал мне… Погоди,
Разочтусь еще с тобою!
Но сейчас… Какой позор!

Да, в том уже ни для кого нет тайны,
Что оскудели наши закрома.
Год нынче выдался неурожайный,
Нас ожидает трудная зима,
И надо бы на случай чрезвычайный
Иметь запас.

В ком капля есть ума,
С тобою согласится тот без спора.

Предупредим об этом командора…
Нет ненавистней для меня людей,
Чем предсказатели и звездочеты.
Поверить им, так сам господь, ей-ей,
Решил их посвятить в свои заботы.
Уж рылись бы в пыли минувших дней
Иль делали на век вперед расчеты,
Не занимались нынешним бы днем, —
Ведь ни бельмеса же не смыслят в нем.
Им, верно, кажется, что в ихней воле
Послать нам дождь или погожий день?
Все учат, все советуют… Доколе
Свою бубнить нам будут дребедень
Про грядки, виноградники и поле, —
Как сеять лен, как репу, как ячмень?
И все советы до того нелепы!
У них самих не головы, а репы.
Поди проверь, коль скажет звездочет,
Что трансильванский князь лишится чада, [25]
Что немцы будут пиво пить весь год
По случаю нехватки винограда,
Что вишенье в Гаскони [26]град побьет.
Что возрастет гирканских тигров стадо…
Ты их не слушай. Ты работай знай,
А в декабре сочтешь свой урожай.

Нам было бы прийти сюда заране,
Местечко-то уж заняли до нас.

Как в Саламанке? [27]

Тоже много дряни.
Подробный был бы скучен вам рассказ.

Но вы там кучу получили знаний?

Увы, скорей в невежестве погряз.

Свои успехи держите в секрете?

Что ж, не последний я на факультете.

Набраться может всяк теперь ума, —
С тех пор как книги-то печатать стали.

Напротив. Книг теперь такая тьма,
Что нужную средь них найдешь едва ли;
А прочитав толстенные тома,
Знать будешь менее, чем знал вначале.
Порой уже в заглавии одном
Так много вздора, что мозги вверх дном.
Книгопечатанье — изобретенье
Полезнейшее. Кто б его отверг?
Оно спасает мысли от забвенья.
Станок печатный косность ниспроверг
И помогает сеять просвещенье.
Его изобретатель Гутенберг [28]
Был немец, жил он в Майнце — и по праву
Бессмертную снискал себе он славу.
Но с умником случилось не с одним:
Их книги выходили из печати, —
И таял ореол ума, как дым.
Есть наглецы, что издают, как тати,
Свой вздор, избрав почтенный псевдоним.
Есть злыдни, — мучит их успех собратий;
Такой нарочно тиснет сущий бред
Под именем врага, ему во вред.

Да ну?

Всегда невежды мстят ученым;
Теперь на то печать им вручена.

Печать полезна.

Больше — пустозвонам.
И до нее, в былые времена,
Пресветлый разум в мире был крещеном,
А ныне чьи поставим имена
Мы в ряд с Иеронимом, Августином? [29]

Вы всех писак разделали чин чином.