Феликс Лопе де Вега - Фуэнте овехуна

Теперь имей хоть четверной надел,
А свадьба — разоренье на приданом.
Будь ты простой крестьянин, винодел, —
Тянись, уподобляйся горожанам.

А командор, поди-ка, озверел?

Взять Лауренсью хочет не обманом,
Так силой.

Ишь! Такому срамнику
Не миновать болтаться на суку.

Храни вас бог, честной народ.

Сеньор!

Все встали? Что случилось?

Не грех и встать нам, ваша милость,
Вам здесь и место и почет.

Ну, что стоите вы стеной?
Ведь вам сидеть не запрещали.

Сеньор, мы честь вам оказали,
Поскольку мы народ честной.

Садитесь же, прошу. Смелей!
Готов потолковать всегда я
С народом.

Как, сеньор, борзая?
Резва?

От челяди своей
Слыхал я, что резва на диво.

Собака добрая, сеньор.
Бегущий от погони вор
И то бежит не столь ретиво.
Резвей не видел я собак.

Тут есть, алькальд, Одна зайчиха, —
Так улепетывает лихо,
Что не поймать ее никак.
И вы должны бы мне помочь
В охоте этой.

Вам? В охоте?
Поможем, коль с собой возьмете..

Зайчиха эта — ваша дочь.

Дочь?

Да.

Я что-то, ваша милость,
Вас не пойму.

Вот тугодум!
Наставьте же ее на ум.

На ум?

Чтоб слишком не гордилась.
Есть женщины ее не хуже
(Здесь, кстати, муж одной из них), —
Сдались, без лишних просьб моих;
Так Лауренсья почему же
Упрямится?

Слова такие,
Сеньор, не подобают вам,
И мне их слушать — стыд и срам.

Ишь доморощенный вития!
Каков мужицкий Аристотель?
Что, Флорес, если ему дать
«По… литику» переписать? [30]

Сеньор, у нас вы не в почете ль?
Народ вас уважать привык.
Но честный люд у нас в селенье,
Питать должны бы уваженье
И вы к народу.

Тьфу, срамник!

А чем бы это мог нанесть
Я вам обиду, человече?

Обидно слушать ваши речи:
Затронули вы нашу честь.

У смердов — честь? Иль, может статься,
Вы все тут — рыцари? Вот смех!

Я знаю кой-кого из тех,
Что рыцарским крестом кичатся,
А в жилах кровь у них — гнилая.

Ну, ты, мужик, не сквернословь!
Не скажешь ли, что вашу кровь
Я порчу, с ней свою мешая?

Коль доброе с дурным смешать, —
Добра не выйдет, как известно.

А вашим женщинам вот — лестно.

Сеньор, зачем нас обижать?
Ведь то, что вы сказали, — ложь.

Как мужичье мне надоело!
Да, в городах — иное дело,
Там нет препятствий для вельмож.
Вовек не доводилось мне
Встречаться в городах с отказом,
А муж там не моргнет и глазом,
Коль знатный гость придет к жене.

Ну, я не думаю так худо
О горожанах: божий суд
И в городах карает блуд.

Эй, вы! Ступайте прочь отсюда!

Кто — прочь?

Все! С глаз моих долой!
Вам говорю, вам, остолопам!

Что ж, мы уйдем.

Ну-ну, не скопом!

Сеньор, гнев обуздайте свой.

Не вздумайте устроить сходку,
Вы, мразь!..

Терпение, сеньор!

Мирволил я им до сих пор,
Не время ли заткнуть им глотку?
Эй, вы, ступайте по домам!
Кончайте ваши тары-бары!

Дождется он небесной кары!

Да ладно, я уйду и сам.

Каков народец!

Ваша милость
Без церемоний этот раз
Понять им дали, что от вас
Их недовольство не укрылось.

Иль думают, что ровня я им?

Вы — ровня мужикам? Ну, нет!

А тот… укравший арбалет?
Как с тем отпетым негодяем?

Вечор заметил я верзилу
У Лауренсьи под окном
Никак Фрондосо! Тут на нем
Свою попробовал я силу;
И что ж — избил, как разъяснилось,
Безвинного молокососа.

А где же этот ваш Фрондосо?

Слыхать, тут где-то, ваша милость.

Тут где-то!.. Наглый сосунок,
Поднявший руку на сеньора!

Небось уж попадется скоро,
Как дурень-рябчик на манок,
Как глупый окунь на приваду.

Мне, жизнь проведшему в боях,
Мне, кто навел священный страх
На Ко́рдову и на Гранаду,
Наглец мальчишка, грубый скот,
Грозил моим же арбалетом!
Нет, что творится в мире этом?

Любовь отвагу придает.

А жив он только потому,
Что вы добры к нему безмерно.

Ты прав, Ортуньо. Я уж, верно,
Сумел бы отплатить ему,
Я б мог, обиды не стерпев,
Искоренить за час единый
Весь этот выводок змеиный…
Но обуздал рассудком гнев,
Найду для мщения предлог.
Ну, как у вас? Что с Паскуалой?