Бернард Шоу - Святая Иоанна (Хроника в шести частях с эпилогом)

Жанна.Агнес? Это кто такая?

Карл.Агнес Сорель. Одна женщина, в которую я был влюблен. Я часто вижу ее во сне. А тебя никогда не видал до этого раза.

Жанна.Она тоже умерла, как и я?

Карл.Да, но она была не такая, как ты. Она была очень красива.

Жанна( весело смеется ). Ха, ха! Да, уж меня никто бы не назвал красавицей. Я была малость грубовата, настоящий солдат. Почти как мужчина. И жаль, что я не родилась мужчиной — меньше было бы от меня беспокойства. А впрочем, нет: душой я всегда стремилась ввысь, и слава Господня сияла передо мной. Так что, мужчина или женщина, а я бы все равно не оставила вас в покое, пока вы сидели, увязнув носами в болоте. Но скажи мне, что произошло с того дня, когда вы, умники, не сумели ничего лучше придумать, как превратить меня в горсточку пепла?

Карл.Твоя мать и твои братья обратились в суд с требованием пересмотреть твое дело. И суд постановил, что твои судьи были повинны в умышленном обмане, лицеприятии, подкупности и злобе.

Жанна.Ну и неверно. Они судили честно. Дураки, конечно, были. Этакие честные глупцы всегда жгут тех, кто поумнее. Но эти были не хуже других.

Карл.Приговор над тобой отменен, упразднен, уничтожен, объявлен недействительным, не имеющим обязательности и силы.

Жанна.Да ведь меня сожгли. Что они, могут меня воскресить?

Карл.Кабы могли, так еще очень бы подумали, раньше чем это сделать. Но они решили воздвигнуть красивый крест на том месте, где был костер, чтобы освятить и увековечить твою память.

Жанна.Не этот крест освятит мою память, а память обо мне освятит этот крест. ( Отворачивается от Карла и отходит, забыв о нем. ) Я переживу этот крест. Обо мне будут помнить и тогда, когда люди забудут даже, где стоял Руан.

Карл.Вот оно, твое самомнение! Ты, видно, ни чуточки не исправилась. Могла бы, кажется, хоть спасибо мне сказать за то, что я добился в конце концов справедливости.

Кошон( появляясь у окна между Карлом и Жанной ). Лжец!

Карл.Благодарю вас.

Жанна.Ба! Да это Пьер Кошон! Как поживаешь. Пьер? Ну что, сладко тебе жилось после того, как ты меня сжег?

Кошон.Нет. Не сладко. Но я отвергаю приговор людского правосудия. Это не правосудие Божье.

Жанна.Все мечтаешь о правосудии? А ты вспомни, что твое правосудие со мной сделало, а? Ну ладно. Расскажи лучше, что с тобой-то. Ты жив или умер?

Кошон.Умер. И опозорен. Меня преследовали даже за гробом. Мое мертвое тело предали анафеме, откопали из могилы и выбросили в сточную канаву.

Жанна.Твое мертвое тело не чувствовало ударов лопаты и зловония канавы, как мое живое тело чувствовало огонь.

Кошон.Но то, что сделали со мной, оскорбляет правосудие, разрушает веру, подрывает основы Церкви. Твердая земля колеблется, как вероломное море, под ногами у людей и духов, когда невинных убивают во имя закона и когда их обиды пытаются исправить тем, что клевещут на чистых сердцем.

Жанна.Ну, Пьер, ты уж очень-то не огорчайся. Я надеюсь, что память обо мне будет людям на пользу. А они бы не запомнили меня так крепко, если бы ты меня не сжег.

Кошон.Но память обо мне будет им во вред. Ибо во мне они всегда будут видеть победу зла над добром, лжи над правдой, жестокости над милосердием, ада над небом. При мысли о тебе в них будет возгораться мужество, при мысли обо мне — гаснуть. И, однако, Бог мне свидетель, — я был справедлив; я был милосерден, я был верен своим убеждениям, я не мог поступить иначе.

Карл( сбрасывает с себя одеяло и усаживается на краю постели, как на троне ). Ну да. Уж это известно. Вы, праведники, всегда больше всех и навредите. А возьмите меня! Я не Карл Добрый, и не Карл Мудрый, и не Карл Смелый. Твои поклонники, Жанна, пожалуй, еще назовут меня Карлом Трусливым за то, что я тогда тебя не вызволил из огня. Но я куда меньше наделал зла, чем вы все. Вы с вашими возвышенными мыслями только и смотрите, как бы перевернуть мир вверх ногами. А я принимаю мир как он есть. И всегда говорю: если уж так устроено, значит так лучше. Я-то от земли не отрываюсь. А позвольте вас спросить, какой король Франции больше принес пользы своей стране? И кто из них был более порядочным человеком, чем я на мой скромный лад?

Жанна.А ты теперь по-настоящему король Франции, Чарли? Англичан прогнали?

Дюнуапоявляется из-за занавеса слева от Жанны. В то же мгновение свечи снова зажигаются и ярко освещают его латы и плащ.

Дюнуа.Я сдержал слово: англичан прогнали.

Жанна.Благодарение Богу! Теперь наша прекрасная Франция — Божья страна. Расскажи, как ты сражался, Джек. Ведь это ты вел в бой наши войска, да? Ты был Господним полководцем до самой смерти?

Дюнуа.А я и не умер. Мое тело мирно спит на мягкой постели в Шатодене. Но мой дух явился сюда по твоему зову.

Жанна.И ты воевал по-моему, Джек, а? Не на старый лад — торгуясь из-за выкупа, а так, как воевала Дева: не жалея своей жизни, с отвагой и смирением в сердце, без злобы? Не думая ни о чем, кроме того как сделать Францию свободной и нашей? Ты по-моему воевал, Джек? Скажи!

Дюнуа.Правду сказать, я воевал по-всякому, лишь бы выиграть. Но побеждали мы только тогда, когда воевали по-твоему, — это верно; должен отдать тебе справедливость. Я написал очень красноречивое письмо в твое оправдание и послал его на этот новый суд. Пожалуй, нехорошо, что я в тот раз позволил священникам тебя сжечь. Но мне было некогда, я сражался. И вообще я считал, что это дело Церкви, а не мое. Велика была бы польза, если бы нас обоих сожгли!

Кошон.Да, валите все на священников! Но я, которого уже не может коснуться ни хвала, ни порицание, я говорю вам: не священники и не солдаты спасут мир, а Бог и его святые. Воинствующая Церковь послала эту женщину на костер. Но пока она еще горела, багровое пламя костра стало белым сиянием Церкви Торжествующей.

Колокол отбивает три четверти. Слышно, как грубый мужской голос напевает импровизированный мотив.

Английский солдат, забулдыга по внешности и ухваткам, откидывает занавес, маршируя выходит на середину комнаты и останавливается между Дюнуа и Жанной.

Дюнуа.Какой негодный трубадур обучил тебя этой дурацкой песне?

Солдат.Никакой не трубадур. Мы сами ее сочинили на марше. А мы были не какие-нибудь знатные господа и не трубадуры. Так что это вам музыка прямо из сердца народа.