Уильям Шекспир - Сон в летнюю ночь

Уходят.

Афины. Зал во дворце Тезея.

Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможии свита.

Как странен, мой Тезей, рассказ влюбленных!

Скорее странен, чем правдив. Не верю

Смешным я басням и волшебным сказкам.

У всех влюбленных, как у сумасшедших,

Кипят мозги: воображенье их

Всегда сильней холодного рассудка.

Безумные, любовники, поэты —

Все из фантазий созданы одних.

Безумец видит больше чертовщины,

Чем есть в аду. Безумец же влюбленный

В цыганке видит красоту Елены,

Поэта взор в возвышенном безумье

Блуждает между небом и землей.

Когда творит воображенье формы

Неведомых вещей, перо поэта,

Их воплотив, воздушному «ничто»

Дает и обиталище и имя.

Да, пылкая фантазия так часто

Играет: ждет ли радости она —

Ей чудится той радости предвестник.

Напротив, иногда со страха ночью

Ей темный куст покажется медведем.

Не говори; в событьях этой ночи

Есть не одна игра воображенья.

Как сразу изменились чувства их!

Мне кажется, что правда в этом есть.

Но все-таки как странно и чудесно!

Вот и они идут, сияя счастьем.

Входят Лизандр, Гермия, Деметрийи Елена.

Привет, друзья! Пусть радость и любовь

Живут средь вас.

Пусть вам сторицей радость

Сопутствует на царственном пути.

Что ж нам придумать? Маскарад иль танцы?

Чем сократить нам вечность трех часов

От ужина до сна? Где наш придворный

Веселья поставщик? Что у него

В запасе есть? Какая-нибудь пьеса,

Чтоб облегчить тоску часов ползучих?

Где Филострат?

Я здесь, великий герцог.

Скажи, что ты нам нынче приготовил?

Какие маски, танцы? Чем заполнить

Часы пустые, если не весельем?

Вот список всех готовых развлечений.

Пусть ваша светлость выберет любое,

С чего начать.

(Подает ему бумагу.)

(читает)

"Сражение кентавров, —

Афинский евнух пропоет под арфу".

Не стоит: это я читал жене

В честь Геркулеса, предка моего.

"Как пьяные вакханки растерзали

Фракийского певца 48в своем безумье".

Старо: уж это мне играли раз,

Когда из Фив с победой я вернулся.

"Плач муз, скорбящих о судьбе Науки, 49

Скончавшейся в жестокой нищете".

Какая-нибудь острая сатира,

Негодная для свадебных торжеств.

"Любовь прекрасной Фисбы и Пирама,

Короткая и длительная драма,

Веселая трагедия в стихах".

Короткая и длительная пьеса,

Веселая трагедия притом?

Горячий лед! Но как согласовать

Все эти разногласья?

Государь,

Вся эта пьеса — в десять слов длиной;

Короче пьесы нет, насколько помню;

Но лишние все эти десять слов —

Вот чем она длинна. Ни слова в ней

Нет путного, ни путного актера.

Трагедия она лишь потому,

Что в ней герой Пирам с собой кончает.

На репетиции до слез дошел я,

Но признаюсь, что никогда еще

Так весело не плакал я от смеха.

А кто актеры?

Все простые люди,

Ремесленники из Афин. Привыкли

Не головой работать, а руками,

И вдруг свою неразвитую память

Обременили пьесой в вашу честь.

И мы ее посмотрим.

Нет, мой герцог,

Нет, это не для вас; я слушал пьесу:

В ней ничего нет, ровно ничего!

Но, может быть, вас все же позабавят

Их тяжкие усилья вас развлечь.

Да, эту пьесу будем мы смотреть!

Не может никогда быть слишком плохо,

Что преданность смиренно предлагает, —

Зови их! Дам прошу занять места.

Филостратуходит.

Я не люблю над нищетой смеяться

И видеть, как усердье гибнет даром.

Нет, милая, здесь этого не будет.

Сказал он: ничего они не стоят.

Тем будем мы добрей, благодаря

Их за ничто. Мы примем добродушно

Ошибки их. Где преданность бессильна,

Она усердьем искупает все.

Меня в моих поездках иногда

Ученые встречать хотели речью,

Заране приготовленной, и вдруг

Теряли нить: бледнели, забывали

Готовые слова и в заключенье,

Не кончив, обрывали речь свою.

И, веришь ли, любимая моя,

В молчанье их я находил привет,

И в скромности смущенного почтенья

Читал я большее, чем в болтовне

Напыщенных и смелых краснобаев.

Мне кажется, что у любви правдивой

Чем меньше слов, тем больше будет чувства.

Входит Филострат.

Итак, коль вашей светлости угодно,

Пролог готов.

Пускай войдет сюда!

Звуки труб.

Входит Пигва, он же Пролог.

"Не думайте. Коль мы не угодим, 50

Что может быть. У нас желанья мало

Искусством скромным вас занять своим.

Вот нашего конца сейчас начало.

Мы не жалеем своего труда

Вас оскорбить. Не входит в наши цели

Вас развлекать. Явились мы сюда

Не с тем. Чтоб вы об этом пожалели,

Актеры здесь. Их стоит показать,

Чтоб вы узнали все, что надо знать".

Этот молодец не очень-то считается со знаками препинания.

Он пустил свой пролог, как необъезженного жеребца: он не знает, где ему остановиться. Отсюда мораль, государь: недостаточно говорить, надо еще говорить правильно.

Действительно, он сыграл свой пролог, как ребенок играет на флейте: звук есть, но управлять им он не умеет.

Его речь похожа на спутанную цепь: все звенья целы, но в беспорядке. А теперь что будет?

Входят Пирам, Фисба, Стена, Лунный Свети Лев, как в пантомиме.

"Почтенные, сей вид не ясен вам?

Дивитесь: скоро все вам станет ясно.

Сей человек, известно будь, Пирам,

Девицу же звать Фисбою прекрасной.

В известке с глиной человек — Стена,

Любовников жестокая преграда:

Сквозь щель ее шептаться (вот она!)

Бедняжечкам — и то уже отрада.

Вот этот малый — Лунный Свет; при нем —

Терновый Куст, фонарик и собака,

Чета влюбленных виделась тайком