Уильям Шекспир - Сон в летнюю ночь

Исполнить долг наш рады мы всегда.

Тезей, Ипполита, Эгей, Деметрийи свитауходят.

Ну что, моя любовь? Как бледны щеки!

Как быстро вдруг на них увяли розы!

Не оттого ль, что нет дождя, который

Из бури глаз моих легко добыть.

Увы! Я никогда еще не слышал

И не читал — в истории ли, в сказке ль, —

Чтоб гладким был путь истинной любви.

Но — или разница в происхожденье…

О горе! Высшему — плениться низшей!…

Или различье в летах…

О насмешка!

Быть слишком старым для невесты юной!

Иль выбор близких и друзей…

О мука!

Но как любить по выбору чужому?

А если выбор всем хорош, — война,

Болезнь иль смерть всегда грозят любви

И делают ее, как звук, мгновенной,

Как тень, летучей и, как сон, короткой.

Так молния, блеснув во мраке ночи,

Разверзнет гневно небеса и землю,

И раньше, чем воскликнем мы: «Смотри!» —

Ее уже поглотит бездна мрака —

Все яркое так быстро исчезает.

Но если для влюбленных неизбежно

Страданье и таков закон судьбы,

Так будем в испытаньях терпеливы:

Ведь это для любви обычной крест,

Приличный ей, — мечты, томленья, слезы,

Желанья, сны — любви несчастной свита!

Да, ты права… Но, Гермия, послушай:

Есть тетка у меня. Она вдова,

Богатая, бездетная притом.

Живет отсюда милях так в семи.

Так вот: она меня как сына любит!

Там, Гермия, мы можем обвенчаться.

Жестокие афинские законы

Там не найдут нас. Если правда любишь,

Ты завтра в ночь уйди тайком из дома.

В лесу, в трех милях от Афин, в том месте,

Где встретил вас с Еленой (вы пришли

Свершать обряды майским утром, помнишь?),

Тебя я буду ждать.

О мой Лизандр!

Клянусь крепчайшим луком Купидона,

Его стрелою лучшей, золотой, 4

Венериных голубок чистотой, 5

Огнем, в который бросилась Дидона, 6

Когда троянец поднял паруса, —

Всем, чем любовь связуют небеса,

Тьмой клятв мужских, нарушенных безбожно

(В чем женщинам догнать их невозможно),

Клянусь: в лесу, указанном тобой,

Я буду завтра ночью, милый мой!

Входит Елена.

Ты сдержишь клятву… Но смотри — Елена!

Привет! Куда идешь, мой друг прекрасный?

Прекрасна — я? О, не шути напрасно.

Твоя краса Деметрия пленяет,

Счастливица! Твой взор ему сияет

Светлей, чем звезды, голос твой милей,

Чем жаворонка песнь среди полей…

Будь красота прилипчивый недуг —

Я б заразилась у тебя, мой друг!

Переняла бы у тебя украдкой

И блеск очей, и нежность речи сладкой…

Будь мой весь мир — Деметрия скорей

Взяла б себе я; всем другим — владей!

Но научи меня: каким искусством

Деметрия ты завладела чувством?

Я хмурю бровь — он любит все сильней.

Такую власть — улыбке бы моей!

Кляну его — в нем только ярче пламя!

О, если б мне смягчить его мольбами!

Чем жестче я, тем он нежней со мной!

Чем я нежней, тем жестче он со мной!

В его безумье — не моя вина.

Твоей красы! О, будь моей, вина!

Я больше с ним не встречусь: не страдай.

Мы навсегда покинем этот край!

Пока я здесь жила, любви не зная,

Афины мне казались лучше рая…

И вот — любовь! Чем хороша она,

Когда из рая сделать ад вольна?

Елена, друг, открою все тебе я:

Назавтра в ночь, едва узрит Фебея 7

Свой лик сребристый в зеркале речном,

Камыш усыпав жидким жемчугом, —

В час, что влюбленных тайны бережет,

Мы выйдем с ней из городских ворот.

В лесу, где часто, лежа меж цветами,

Делились мы девичьими мечтами,

Лизандр мой должен встретиться со мной,

И мы покинем город наш родной,

Ища иных друзей, иного круга.

Прощай же, детских игр моих подруга!

Прошу, о нашей помолись судьбе,

И бог пошли Деметрия тебе. —

Так помни уговор, Лизандр: до ночи

Должны поститься будут наши очи.

Да, Гермия моя…

Гермияуходит.

Прощай, Елена!

Деметрия любви тебе желаю.

(Уходит.)

Как счастлива одна в ущерб другой!

В Афинах с ней равна я красотой…

Что из того? Он слеп к моей красе:

Не хочет знать того, что знают все.

Он в заблужденье, Гермией плененный;

Я — также, им любуясь ослепленно.

Любовь способна низкое прощать

И в доблести пороки превращать

И не глазами — сердцем выбирает:

За то ее слепой изображают.

Ей с здравым смыслом примириться трудно.

Без глаз — и крылья: символ безрассудной

Поспешности!… Ее зовут — дитя;

Ведь обмануть легко ее шутя.

И как в игре божатся мальчуганы,

Так ей легки и нипочем обманы.

Пока он не был Гермией пленен,

То градом клятв в любви мне клялся он;

Но лишь от Гермии дохнуло жаром —

Растаял град, а с ним все клятвы даром.

Пойду, ему их замыслы открою:

Он, верно, в лес пойдет ночной порою;

И если благодарность получу,

Я дорого за это заплачу.

Но мне в моей тоске и это много —

С ним вместе в лес и из лесу дорога!

(Уходит.)

Афины. Комната в хижине.

Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рылои Заморыш.

Вся ли наша компания в сборе?

А ты лучше сделай перекличку: вызови нас всех по списку.

Вот список с именами всех, кого нашли мало-мальски пригодными, чтобы представить нашу интермедию перед герцогом и герцогиней вечером в день их бракосочетанья.

Прежде всего, добрейший Питер Пигва, скажи нам, в чем состоит пьеса, потом прочти имена актеров — так и дойдешь до точки!

Правильно! Пьеса наша — «Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина Пирама и Фисбы» 8.

Превосходная штучка, заверяю вас словом, и превеселая! Ну, добрейший Питер Пигва, теперь вызови всех актеров по списку. Граждане, стройтесь в ряд!