Говард Баркер - Возможности. Пьеса в десяти сценах

Служанка.Мы положили голову в мешок, и, когда проходили мимо часовых, они спросили: «Что у вас в мешке?» — «Будущее Израиля», — ответили мы. Через неделю Юдифь потеряла дар речи.

Юдифь.Восемь месяцев я не могла говорить.

Служанка.Это явилось ударом для всех — ведь она была героиней Израиля, а выглядела совсем неважно. Но кому, скажите, нужны больные герои? Поэтому ее отослали в деревню, и здесь она родила. С появлением ребенка речь к ней вернулась.

Входит Женщина-горожанка.

Женщина.Ты выглядишь такой счастливой.

Служанка.Она счастлива здесь.

Женщина.По ней видно. Однако нельзя ставить свое личное счастье выше всего прочего. Никому еще это не удавалось, увы.

Служанка.А вдруг?

Женщина.Юдифь, ты подала такой пример всем нашим женщинам! На всех фронтах мы гоним врага — далеко за пределы страны. Теперь у нас новые границы.

Служанка.И новые враги.

Женщина.Все это — только благодаря тебе. Возвращайся в город.

Юдифь.Я люблю тишину.

Женщина.Ты принесла жертву ради народа. Теперь он должен иметь возможность выразить тебе свою благодарность.

Служанка.Увы.

Женщина.Не следует скрываться — тебе не к лицу ни эта добровольная ссылка, ни прогулки в одиночестве: этим ты принижаешь величие своего свершения и обесцениваешь нашу гордость. И ребенка привози. Народ примет его, доказав тем самым, что готов к миру даже с племенем Олоферна.

Служанка.Но мы еще не собрали маслины.

Женщина.Юдифь, я обращаюсь к тебе от имени народа.

Служанка.Ой, не надо нам этого.

Женщина.С какой стати этому существу позволяется открывать рот? (Пауза.) Прошу прощения, я сплюну: слюна накопилась. Извини.

Юдифь.Я достаточно сделала для народа.

Женщина.Ты уверена?

Юдифь.Да. Вполне достаточно. Даже слишком.

Женщина.Ты принесла жертву, возможно даже, величайшую жертву, которую способна принести женщина.

Юдифь.Согласна.

Женщина.Ты переспала с мужчиной против своей воли. А ты не стыдишься этого?

Юдифь.О нет.

Женщина.Не чувствуешь себя униженной и?..

Юдифь.Нисколько. Я часто совокуплялась с мужчинами, которых не любила. Часто, уверяю тебя. И мне никогда не было стыдно.

Женщина( после паузы ). Ну что ж, может быть и так. Бывает.

Юдифь.Да и насилие я совершаю не впервые. Но его голову, как известно, мне пришлось распилить и разрубить на части — вот это был ужас! Этот звук я не забуду до конца моих дней. Впрочем, это неважно.

Пауза. Женщина пристально смотрит на нее.

Женщина.Тогда я что-то не понимаю…

Юдифь.Это было преступление.

Женщина( после паузы). А война, которую Олоферн развязал против нашего юного государства, разве не преступление? А то, что он поклялся истребить наш народ и рассеять его по миру, — разве не преступление? Да, ты совершила преступление, но мелкое, крошечное: преступление-насекомое, преступление-микроб. Вернись в Иерусалим. И дай нам возможность выразить тебе наше восхищение за твое преступление. Я обязана тебе жизнью моих внуков. Дай я тебя поцелую, преступница. (Целует ее.)

Юдифь.Я отдавалась ему со страстью. Она свидетельница. Ты же слышала, как я?..

Служанка.Еще бы. Даже я…

Юдифь.Даже она возбудилась, а уж он — тем более.

Служанка.А сначала, когда она разделась, он взглянул на нее и отодвинулся.

Женщина.К чему мне такие подробности?

Служанка.Обнаженные и непереносимо прекрасные, они сидели и смотрели друг на друга. Любовались друг другом, впитывали друг друга. Воздух загустел от их взглядов.

Женщина.Может, хватит?

Юдифь.Видишь ли, в тот момент я искренне вожделела его.

Женщина.Вот это да! Так это не было притворством с твоей стороны?!

Юдифь.Ни в коем случае. Конечно же нет.

Женщина.Что ж, все мы люди, и в чем-то — животные.

Юдифь.А израильтяне… в тот момент я напрочь забыла о них.

Женщина.Не верю.

Юдифь.Я сгорала от желания, я распалилась всерьез.

Женщина.Говорят, он был красивым мужчиной.

Юдифь.Нет, совсем нет.

Женщина.Нет?

Юдифь.Я была готова вдыхать с ним один воздух, принять его в себя целиком, вобрать в себя его голову, его плечи — если б только смогла…

Женщина( после паузы ). Что ж, наверное, это весьма приятно — получить истинное удовольствие при выполнении государственной миссии.

Юдифь.Ненавижу подобные удовольствия.

Женщина.Послушай, я здесь не для того, чтобы меня угощали подобными…

Служанка.Заткнись. Она рассказывает именно тебе.

Женщина (после паузы). И тебе тоже.

Юдифь (после паузы). Мне было тогда все равно — убей он моего отца, разбей головы детям, покори хоть весь Израиль…

Женщина.Ты потеряла рассудок. Что, по-моему, еще больше увеличивает в цене твой подвиг. Высшее напряжение воли, триумф патриотического чувства, квинтэссенция трагедии. Пойдем в город, и ты всем расскажешь об этом. Я буду рядом с тобой. (С улыбкой.) Юдифь! (Протягивает ей руку.) Моя дорогая!

Юдифь выхватывает из-под одежды кинжал и отсекает ей руку.

Служанка.О! Ты это сделала!

Женщина.А-а!

Служанка.Ты все-таки сделала это.

Юдифь.Я отсекла жест любви и доверия. Предала, наконец-то предала.

Женщина.Скорее, отведи меня к ортопеду.

Служанка подхватывает ее и выводит.

Рука!

Служанка возвращается, поднимает отрубленную руку, заворачивает ее в кусок ткани и убегает.

Действующие лица

Лейтенант

Первая женщина

Вторая женщина

Третья женщина

Прапорщик

Жаркий летний полдень. Лейтенант сидит в шезлонге с закрытыми глазами. Входят три деревенские женщины в местной крестьянской одежде. Опускаются перед ним на колени.

Лейтенант (не открывая глаз). Я знаю, что вы здесь — встали на колени, уткнулись лбами в грязную землю, не обращая внимания, что пачкаете одежду: она уже в пыли и потемнела от грязи. А ведь утром вы достали ее из сундуков, постирали и выгладили, набрали цветов на склоне холма и пришли сюда. Со дня ваших свадеб вы не выглядели такими чистыми и аккуратными. (Открывает глаза.) Это что: ваши национальные костюмы? Я и не знал, что крестьянки здесь так одеваются. Встаньте. Я лейтенант артиллерии, а не Бог. Хотя, в глубине души, и мог бы считать себя таковым по причинам, которые вас не касаются.