Гарольд Пинтер - Приезд [= Возвращение домой]

РУТ. А как вы узнали, что она больна?

ЛЕННИ. Как узнал?

Пауза.

Догадался.

Молчание.

Вы с моим братом молодожены?

РУТ. Мы женаты шесть лет.

ЛЕННИ. Да, Тедди мой любимый брат. Честное слово. Господи, как мы им гордимся здесь, вы не поверите. Доктор философии и вообще… производит впечатление. Все-таки он очень восприимчивый, вы заметили? Наш Тед. Ужасно восприимчивый. Хотел бы я быть таким восприимчивым.

РУТ. Да?

ЛЕННИ. Да. Да, очень хотел бы. То есть я не говорю, что я невосприимчив. Наоборот. Но я мог бы быть еще восприимчивей.

РУТ. Да что вы?

ЛЕННИ. Да, еще хоть чуть-чуть..

Пауза.

Я вообще-то очень восприимчив, например, к погоде, но почему-то теряю это качество, когда от меня начинают требовать невозможного. Вот в последний раз, на Рождество, решил я поработать на уборке снега в муниципалитете, у нас, знаете, была такая снежная зима тут, в Европе. Не то чтобы так уж приперло, нет, деньги были, — просто мне захотелось, захотелось и все тут. Что меня соблазняло, так это глоток морозного воздуха по утрам. И я не ошибся. Каждое утро я надевал теплые боты и выходил на перекресток, где-нибудь в полшестого, ждал грузовик, и он развозил нас. Мороз был ужасный. Ну, грузовик подходил, я в него прыгал, фары горят, едем. Приезжаем, работаем, смолим, опять едем, вязнем в снегу, такой уж был декабрь, а на дворе ни зги. Ну, как-то утром пью я свой чай в соседнем кафе, лопату поставил рядом со стулом, и подходит ко мне пожилая дама и просит помочь ей перетащить чугунный каток для белья. Зять ей, говорит, приволок, да не в ту комнату, а она, значит, хочет его в другую комнату. Это он ей в подарок притащил, белье отжимать. Притащил не в ту комнату, оставил там, а там для него самое дурацкое место. Ну, я поплелся ей помогать. Она жила около дороги, одна. Но вся загвоздка оказалась в том, что я его даже с места не смог сдвинуть, этот каток. Он весил эдак с полтонны. Как он его туда дотащил, я в толк не мог взять. Ну, уперся я в него спиной, рискуя грыжей, а она стоит, знаки подает, а сама пальцем о пелец не ударит, не то чтобы подать мне… руку помощи. Прошло минут пять, я и говорю ей, засуньте этот каток себе в задницу, все равно он уже устарел, а себе купите центрифугу. Я ей от души помочь хотел, да и настроение было хорошее после работы, ну, хлопнул я ее по пузу и укатил на автобусе. Простите, вам пепельница не мешает?

РУТ. Нет, нисколько.

ЛЕННИ. Вам стакан некуда поставить. Он чуть не упал. Или пепельница может свалиться. Я беспокоюсь насчет ковра. То есть не я, а отец беспокоится. Он просто помешан на чистоте и порядке. Не выносит грязи. Я вижу, вы не курите, так я уберу пепельницу.

Убирает пепельницу.

А теперь позвольте ваш стакан.

РУТ. Я не допила.

ЛЕННИ. А по-моему, хватит с вас.

РУТ. Не хватит.

ЛЕННИ. Вполне достаточно.

РУТ. Недостаточно, Леонард.

Пауза.

ЛЕННИ. Не называйте меня так, прошу вас.

РУТ. Почему?

ЛЕННИ. Так называла меня моя мать.

Пауза.

Дайте-ка стакан.

РУТ. Нет.

Пауза.

ЛЕННИ. Тогда я сам возьму.

РУТ. Если ты возьмешь стакан… я возьму тебя.

Пауза.

ЛЕННИ. А может, стакан отдадите, а отдаваться не будуте?

РУТ. А может, мне просто отдаться?

Пауза.

ЛЕННИ. Вы шутите.

Пауза.

Вы же любите другого человека. Вы с ним даже в интимной связи, без ведома семьи. И вот вы приезжаете, и сразу начинаете портить людям жизнь.

Она берет стакан и протягивает ему.

РУТ. Глотни-ка. Глотни из моего стакана.

Он не двигается.

Садись мне на колени. Пей.

РУТ похлопывает себя по колену. Пауза.

Она встает и идет к нему, держа стакан.

Закрой глаза, открой рот.

ЛЕННИ. Убери стакан.

РУТ. Ляг на пол, я буду лить тебе прямо в горло.

ЛЕННИ. Это что же? Предложение?

Она смеется, допивает стакан.

РУТ. Ох, как пить хотелось.

Она улыбается ему, ставит стакан, идет в прихожую и поднимается по лестнице.

Он идет за ней, кричит наверх.

ЛЕННИ. Так что это было, предложение?

Тишина.

Он возвращается в комнату, идет к стакану, пьет.

Наверху хлопает дверь.

Зажигается свет на лестнице.

Спускается МАКС. Он в пижаме и в кепке. Входит в комнату.

МАКС. Что здесь происходит? Ты пьян?

Смотрит на Ленни.

Ты чего тут разорался? Очумел, что ли?

ЛЕННИ наливает еще стакан воды.

Бегает тут ночью и орет благим матом. Ты что, лунатиком заделался?

ЛЕННИ. Я размышлял вслух.

МАКС. Джо здесь? Ты на Джо орал?

ЛЕННИ. Ты плохо слышишь, папа. Повторяю тебе: я размышлял вслух.

МАКС. Ничего себе размышлял… я даже проснулся.

ЛЕННИ. Слушай… вали-ка ты отсюда.

МАКС. Вали? Будит меня среди ночи, я думаю, в доме бандиты, у сына уже нож в животе, спускаюсь, а он мне: вали.

ЛЕННИ садится.

От тут с кем-то разговаривал. С кем ему здесь разговаривать? Все спят. Он с кем-то тут беседовал. А мне не говорит. Дескать, он думал вслух. Кого ты здесь прячешь?

ЛЕННИ. Я ходил во сне. Уматывай отсюда, слышишь?

МАКС. Я жду объяснений, ты! Я тебя спрашиваю, кого ты здесь прячешь?

Пауза.

ЛЕННИ. Знаешь, что я тебе скажу, папа, если уж тебе пришла охота… поболтать… я задам тебе вопрос. Я вот все хочу тебя спросить… Тогда, ночью… ну, ты понимаешь… ночью, когда ты сделал меня… эта ночь с мамой… как оно было? А? Я был еще только блеском в твоих глазах. Так как оно было? Опиши обстановку. Видишь ли, папа, меня обстановка интересует. Мне, вот например, интересно, думал ли ты в это время обо мне или до меня тебе дела не было?

Пауза.

Ты ведь понимаешь, я из чистой любознательности спрашиваю. Мне просто любопытно… Да и всем в моем возрасте это интересно, разве нет? Тут есть о чем подумать, и одному, и с приятелями, об истинных событиях той ночи, ночи, когда о нас и не думали два человека, занимаясь этим делом. Я, конечно, опоздал задать тебе этот вопрос, но, раз уж мы проводим время вместе, я решил тебе его преподнести.

Пауза.

МАКС. Когда-нибудь ты захлебнешься в собственной крови.

ЛЕННИ. А если ты предпочитаешь ответить письменно, то у меня нет возражений.

МАКС встает.

Мне надо было спросить это у мамочки. И почему же я не спросил у мамочки? А теперь вот поздно. Она уже отошла в мир иной.

МАКС плюет в его сторону.

ЛЕННИ смотрит на ковер.