Александр Гельман - Протокол одного заседания

Входят Черников и Зюбин. Оба садятся в стороне, рядом. Черников — молодой человек в длинном свитере, очень высокий, худой, чем-то похожий на горнолыжника, вынимает из портфеля книгу в яркой обложке, начинает читать. Зюбин угрюм, расстроен, нервничает.

Появляется Фроловский, поздоровался с Соломахиным и другими. Садится к телефону, начинает звонить. Входит Любаев — энергичный, веселый, с папочкой в руке.

Любаев (всем). Добрый день (Подходит к Черникову.) Здравствуйте. Что читаем?

Черников. Дюдюктив.

Вбегает Сливченко — в брезентовой робе, в каске, озабоченный. Через стол наклонившись к Соломахину, начинает ему что-то страстно внушать.

Входит Айзатуллин — в новеньком отглаженном костюме, с портфелем-«дипломатом» в руке, серьезный, сдержанный.

Айзатуллин. Приветствую вас, товарищи! (Любаеву.) Управляющий будет?

Любаев. Должен быть.

Айзатуллин направляется к телефонам, садится рядом с Фроловский и тоже начинает дозваниваться. Сливченко, не найдя понимания у Соломахина, ищет, к кому бы ему обратиться за поддержкой. Подбегает к Мотрошиловой, быстро ей шепчет, старается убедить.

Мотрошилова (укоризненно). Ты прямо, Игорь, как маленький. Сказано — срочное заседание. Как все, так и ты!

Сливченко от нее отходит.

Фроловский (по телефону). …так что я тебя очень прошу — зайди, раз такое дело, к дежурной по станции и проследи, чтобы не было составлено акта на простой вагонов! Алле! Да нет, какой кирпич — с кирпичом займемся завтра. Я же объясняю — у меня срочное заседание парткома…

Сливченко (Соломйхину). Лев Алексеевич, отпустите с парткома! Это же экзамен, это не шутка! Если меня не будет, у них в голове все перемешается!

Соломахин. Слушай, прекрати. Сейчас все подойдут, послушаем Потапова, — и все, ты свободен! Полчаса ты можешь спокойно посидеть?

Сливченко. Лев Алексеевич! Вы поймите! Такой день! Они ж девчонки совсем. А тут комиссия, чужие люди… растеряются. Они же как сварщицы еще совсем неопытные — ученицы… Я ж помню, как сам первый раз сдавал на разряд! Лев Алексеевич, мне обязательно надо там быть!

Любаев (проходя мимо). Да брось, Сливченко, не заливай! Ты их так подготовил — сдадут и без тебя! В прошлом году вся твоя группа во как сдала! И эти не хуже…

Сливченко (возмущенно). Они ж еще неопытные сварщицы, ученицы! Если меня рядом не будет, растеряются, не сдадут! Там тринадцать членов комиссии!

Фроловский и Айзатуллин (вместе). Товарищи!

Сливченко. (Подходит к Соломахину.) Лев Алексеевич, отпустите…

Соломахин. Да ты и так будешь там через полчаса!

Сливченко. У них через десять минут начинается! Мне с самого начала нужно!

Фроловский (по телефону). Так что зайди обязательно к дежурной по станции насчет простоев! Подари ей шоколадку от моего имени, ладно? Не забудь!.. Да нет же — сегодня не успеем! Здесь партком на два часа, не меньше!

Сливченко. Ну вот! Лев Алексеевич! Отпустите! Вот так надо! Они ж мне этого никогда в жизни не простят!

Комков (резко). Всем надо. Ее вон (на Мотрошилову) с крана сорвали, меня с бригады! Лев Алексеевич, я вообще не понимаю — на черта мы здесь торчим? Смех один — партком целого треста пошел на поводу у бригады Потапова! Вон его управление сидит (кивает на Черникова и Зюбина), книжки читает — могли бы со своим Потаповым как-нибудь сами разобраться!

Айзатуллин (положив телефонную трубку). Скоро вообще докатимся — уборщица веник потеряет, а мы будем партком треста собирать по этому поводу.

Фроловский (по телефону). …ну если нет простоя — не надо дарить шоколадку, естественно!..

Любаев. Неправильно, товарищи. Потапов категорически отказался давать объяснения. Кроме как на парткоме. Я с ним разговаривал, Зюбин уговаривал сколько… Нет — и все! Как бульдозер уперся и ни в какую. Но мы же должны знать, почему целая бригада от премии отказалась?!

Комков. Я вам заранее могу сказать — почему. Мало! Мало премии дали! А сейчас фокусничает — чтобы добавили!

Зюбин (вскочил). Нормально дали! Потапову — семьдесят, остальным — по сорок, по пятьдесят… (Сел.)

Сливченко (с отчаянием). Все!

Фроловский. Что — все?

Сливченко. Все — все! Все…

Фроловский. Ну что, все?

Сливченко. Экзамен. Тринадцать членов комиссии. Чужие люди. Растеряются. Не сдадут… Все!..

Соломахин, Вот ведь человек! Ну, хорошо, иди.

Сливченко. Куда? (Вдруг, поняв.) Можно?! (Обрадованный убегает. В дверях.) Спасибо, Лев Алексеевич!

В дверях Сливченко чуть не сбивает с ног Батарцева, извиняется и исчезает.

Все (вошедшему Еатарцеву). Здравствуйте, Павел Емельянович!

Манера, с которой держится управляющий трестом Батарцев, выражает его давнюю, закоренелую уверенность в том, что каждый его взгляд, жест, поворот головы замечается тотчас, воспринимается с определенным значением и что слова его никогда не остаются неуслышанными. При виде Батарцева Мотрошилова, смутившись, сунула не глядя свое вязанье в продуктовую сумку под столом, а Фроловский, закруглив разговор по телефону, освободил место Соломахина.

Батарцев (громко). Ради бога, Лев Алексеевич, извини!

Любаев (опережая других). А вы не опоздали, Павел Емельянович. Самого главного человека еще нет!

Батарцев (удивленно). Потапова нет? Может, он уже и парткому не доверяет? Прямо министру решил докладывать? (Проходит вдоль стола, издалека протягивая Соломахину — первому — руку для рукопожатия.)

Соломахин (с появлением Батарцева стал сдержаннее, строже). Утром виделись, Павел Емельянович.

Батарцев. Ну, с секретарем парткома лишний раз поздороваться не грех! (Пожимает Соломахину руку и поворачивается к сидящему у окна Черникову.) Виктор Николаевич, ты разберись там с этой бригадой, что такое, что за круговая порука? Сегодня они от премии отказались, завтра еще что-нибудь придумают. (Говоря это, он поздоровался с Черниковым, заодно пожал руку Зюбину, который сидел рядом.) И вы, товарищ Зюбин! Вы там прораб или как? (Черникову.) Он премию получил у тебя, Виктор Николаевич?

Черников (отчужденно). Да, получил.

Батарцев (не обращая внимания на неприветливость Черникова). А вот напрасно, понимаешь! У него там черт знает что творится, а он премию получает!.. (Поворачивается к Мотрошиловой.) А ты, голубушка, чего здесь? (Соломахину.) Лев Алексеевич, она у нас должна быть где? В Польше или в Венгрии?