Еврипид - Андромаха

Я слушала ее с глубокой скорбью:
Несчастие и вчуже слезы нам
В глазах родит. Ты должен бы, спартанец,
Свести ее с царевною своей
И примирить, освободив от муки.

Гей… взять ее да крепче руки спутать!
Живей, рабы… Тяжелые слова
Придется ей услышать.

Я обманом
Тебя совлек, жена; иначе как
Тобою бы я завладел, священный
Алтарь не оскорбляя? О тебе,
Пожалуй, и довольно. Что ж до сына,
Царица-дочь решит, казнить иль нет
Его, а ты в чертог ступай. Забудешь
Надменностью свободных удивлять.

Увы! Увы! Опутана обманом!

Всем объявляй… Действительно обман…

Иль на брегах Еврота это – мудрость?

Обиды мстить умел и Илион.

Иль боги уж не боги и не судят?

Пусть судит бог; я все ж тебя казню…

И этого птенца – ужели тоже?

Я – нет… Пусть дочь, коль хочет, и казнит.

Он порешен тогда… Вы, слезы, лейтесь!

Не поручусь и я, что будет жив.

О ты, народ, для мира ненавистный
И Спартою надменный… Ты коварств
Советчик, царь над ложью, хитрый швец
Из лоскутов порока, о, нечистый,
Увертливый, змееподобный ум!..
Не стоите удачи вы, спартанцы;
Рекою кровь вы льете, до прибытка
Лишь алчные, с речами между губ
Не теми, что в сердцах. О, пусть бы вовсе
Вас не было на свете… Мне же, царь,
Не так уж горько, как ты думал. Раньше,
Давно, я умерла с свободой нашей,
С тем Гектором, чей меч тебя не раз
В судов стоянку загонял, – ты помнишь? —
Дрожащего. За то теперь гоплит
Чудовищный грозит мечом рабыне!
Что ж? Убивай ее… Вы льстивых слов
Из этих уст с царицей не дождетесь…
Для Спарты ты велик, для Трои я,
И, если мы в тисках, не надмевайся:
Удар бы мог и Спарту поразить!

Нет мира в том доме, где вечно жена
С женою спорит за ложе…
Где дети растут от двух матерей,
Там споры кипят и пылает вражда…
На ложе едином
Единой Кипридой, о муж, насладись!

Нет счастья и в землях, где двое владык
Друг с другом царство поделят.
Не легче ль нести единую власть,
Чем иго двойное и смуты напасть?
Не так же ль и Музы
Двух мирных за пальму поссорят певцов [7] Двух мирных за пальму поссорят певцов – в афинском театре трагики состязались за награду. ?

Когда пловцов несут порывы ветра, —
Два рулевых и два ума рулю
Не придадут отрадного движенья.
Пусть будет много знающих – сильней
Их одного ум самовластный,
Хоть и менее мудр он; в чертогах и градах
В воле единой народу спасенье.

Не такова ль и ты, спартанка, чадо
Атридово? Как пламя, ты палишь
Соперницу из Илиона вместе
С ее птенцом из-за слепой вражды.
Этот порыв злобен, безбожен,
Беззаконен, и как бы тебе, Гермиона,
Каяться в том не пришлось, что свершаешь.

Уже вот они… вот
В запряжке одной ступили за дверь.
Один приговор над вами висит,
О, горькая мать! О, жалкий птенец!
За брак материнский умрешь ты…
Но в чем же твоя
Вина пред царями, отрок?

Глядите – веревкою руки
Изрезаны в кровь, и в мученьях
Под землю схожу я.

С тобою, родная, к крылу
Родимой прижавшись, спускаюсь.

Властители фтийской земли,
Вы жертвы хотели.

Отец,
Приди к нам на помощь… Приди…

Любимый, ты будешь лежать,
Дитя, на груди материнской,
Но мертвый у мертвой во мраке.

Ай… Ай… Что со мною он делает, мать,
Несчастным? С тобою, родная?

Ступайте под землю… От вражьих твердынь
Пришли вы… Но будут две казни
Для вас… И тебя приговор
Мой, женщина, ждать не заставит,
А участь отродья решит Гермиона.
Порой и железом
Угрозу гони из чертога.

О муж мой, о муж мой! Когда бы
Копьем ты отбил нас… Лишь руку
Простер бы… О Гектор!

О, горький, какую найду
Я песню прогнать этот ужас?

Колени царя обвивай,
Моли его, милый…

О друг!
О друг, пощади… не казни нас…

Из глаз моих слезы бегут —
Источник без солнца, по гладкой
Скале он сбегает… О, мука!

Увы мне! Увы мне! Иль выхода нет?
Иль что же придумать, родная?

Чего припадаешь? Скорей бы скалу
Иль волны теперь умолил ты…
Своя нам дороже печаль.
Ты ж жалости в сердце не будишь.
Не дешево мать нам твоя обошлась.
Она лишь виною,
Что сходишь в подземное царство.

Но вижу я, что спешные стопы
Сюда Пелей направил престарелый.

Скажите мне, подручные, и ты,
Начальник! Что случилось? Отчего
Разруха в этом доме? Что за кара
Творится без суда?.. Остановись,
Спартанский царь! Закону дай дорогу,
А ты живее, раб: минуты праздной
Нет у меня, и никогда еще
О юности так не жалел отважной
И сильной я. О женщина, твои
Забыли паруса о добром ветре;
Но он с тобой опять… Какой судья
Тебя связать велел – и с сыном вместе?
Куда ж ведут тебя, скажи? Овца
С ягненком у сосцов теперь ты точно,
И хоть ни я, ни фтийский царь тебя
Не осуждал, – о женщина, ты гибнешь?