Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта]

Фредерик. Вы с ним знакомы?

Жанетта, Немного. (Она прижимает доской занавеску, надутую ветром.) Раз уж мы зажгли свет, лучше задернуть занавеску, свет виден далеко в лесу. (Он оглядывается. Жанетта идет к дивану и поднимает его.) Есть только старый сломанный диван, но на нем все-таки можно сидеть.

Фредерик (увидев лестницу, спрашивает). А что там наверху?

Жанетта (чуть помедлив) . Наверху что-то вроде чердака. На полу старая подстилка, старые портьеры, изъеденные молью, которые я повесила на стену, и старый сундук вместо стола. Это мое убежище. Я сплю там всегда летом. Я вам после покажу. (Молчание. Они стоят друг против друга, не смея пошевельнуться. она шепчет.) Ну, вот…

Фредерик. Ну, вот…

Молчание. Они не двигаются, не в силах преодолеть смущение. Доносится шум бури, вой и свист ветра.

Жанетта (повторяет). Все-таки лучше дождаться утра здесь, чем на вокзале.

Фредерик. Вы дрожите?

Жанетта. Да.

Фредерик, Вы насквозь промокли. Вам холодно?

Жанетта. Мой плащ промок, но мне не холодно. Вашу куртку надо высушить, снимите ее. Сейчас я найду что-нибудь для вас наверху.

Она легко взбегает по лестнице. Слышно, как она ходит наверху. Фредерик снимает куртку. Жанетта спускается с одеялом, набрасывает его на плечи Фредерика.

Жанетта. Вот! А вам идет. Вы теперь похожи на гордого вождя краснокожих. (Фредерик хочет ее обнять, она увертывается, шепча.) Я боюсь.

Фредерик (тихо.) Я тоже. (небольшая пауза)

Жанетта (улыбается). Это, наверное, я вас пугаю моими мокрыми волосами. Я сейчас похожа на чучело.

Фредерик. Нет.

Жанетта. А говорят, что, когда мои волосы намокнут под дождем, я смахиваю на сумасшедшую.

Фредерик. Кто так говорит?

Жанетта. Другие… (замявшись) люди…

Фредерик. Вы похожи на лесную деву.

Жанетта. Я хотела бы быть настоящей лесной девой. Забиралась бы с нечесанными волосами на самые высокие деревья, и пугала бы людей криком и хохотом… Но на самом деле их не существовало, правда?

Фредерик. Не знаю.

Жанетта (подняв на него глаза, неожиданно серьезно). Вы, наверное, любите девушек с аккуратной прической. Таких, которые долго причесываются по утрам у себя в комнате.

Проводит растопыренными пальцами по волосам, и вдруг бежит к свертку и начинает лихорадочно копаться в нем. Поднимает голову, разочарованная.

Нет, я не взяла с собой гребенки. Завтра куплю щетку. (Неожиданно кричит.) И я буду хорошо причесана, причесана так, как я терпеть не могу, но вы любите, причесана, как Юлия!

Несколько минут они стоят друг против друга, смущенные; наконец, она опускает глаза и говорит покорно.

Жанетта. Простите меня, но мне так бы хотелось быть красивой. Мне бы так хотелось вам нравиться!.. (Снова пауза, затем она восклицает). Подождите! Я не взяла гребенки, но все-таки кое-что захватила в этой коробке. (Берет небрежно завязанную картонку, которая была с ней, когда они вошли, и быстро поднимается наверх. Кричит сверху). Только не подсматривайте! Если вы сделаете хоть одно движение, я спущусь обратно, и вы ничего не увидите! Я буду одеваться долго, потому что здесь темно.

Фредерик. Хотите лампу?

Жанетта. Спасибо, не надо. Не двигайтесь… Скучно ждать?

Фредерик. Нет.

Жанетта. Вы будете вознаграждены…

(Её больше не слышно. Затем она неожиданно появляется в фантастическом свете лампы-молнии наверху лестницы. На ней необыкновенно изящное белое платье и впопыхах оставленные на ногах грубые мальчиковые ботинки. Она стоит неподвижно перед онемевшим Фредериком, и мгновение спустя неожиданно восклицает). Вот! Теперь я умираю от смущения, и сейчас же его сниму!

Фредерик (глухо) Нет. (Она останавливается). Вы принесли это платье в вашем маленьком свертке?

Жанетта. Нет, не в маленьком свертке. В этой большой коробке, которая задевала за все деревья в лесу. Это моя единственная драгоценность.

Фредерик. Но ведь это подвенечное платье…

Жанетта. Нет. Правда, оно белое, но это просто бальное платье… Настоящее бальное платье, как в каталогах… (немного смущенно). Но оно не новое, знаете… Я взяла его у перекупщика. У меня были деньги, потому что я продавала яйца диких уток. Я нахожу их в тростниках. Здесь это большая редкость. Люди подкладывают их к своим домашним уткам, и так выводится другая порода, лучшая. (У нее ощущение, что он все-таки не верит ей, и она торопится добавить). Я продавала яйца весь сезон, и собрала достаточно денег. Ведь не мог же он отдать мне платье просто так. Тем более, что теперь, когда я его почистила, оно выглядит как новое… (ее голос замирает. Он смотрит на нее, ничего не говоря. Она шепчет, поднимаясь). Я сниму его…

Фредерик (глухо). Нет, останьтесь в нем…

Она молча спускается к нему, не отводя от него глаз. В тот момент, когда она останавливается против него, он, чуть помедлив, обнимает её.

Мне все равно — новое оно или старое, или это чей-нибудь подарок.

Жанетта. Почему вы мне никогда не верите? Я уверена, что Юлии вы верите, когда она вам говорит что-нибудь.

Фредерик. Да, я ей верю.

Жанетта. А мне?

Фредерик. Нет.

Жанетта (отстраняясь от него). Тогда идите к ней, я тоже хочу, чтобы мне верили! (Возвращается в его объятия). Нет. Не двигайтесь. Я скажу вам. Садитесь. (Усаживает его на диван и садится у его ног) . Я, конечно, купила его не только на утиные яйца. Их пришлось бы собрать слишком много. Но относительно части денег это все-таки правда. Об остальных я не хотела вам говорить, потому что боялась, что вам это будет неприятно… Отец давно заложил в ломбарде столовое серебро. Раньше он всегда возобновлял заклад, а тут срок прошел, и оно могло пропасть. Я взяла квитанции и выкупила часть серебра — именно за деньги от продажи утиных яиц. А потом продала серебро, чтобы купить себе это платье. У отца никогда не хватило бы денег, чтобы его выкупить, оно все равно бы пропало, его серебро. Впрочем, у меня ещё кое-что осталось, и я купила ему коробку сигар. Небольшую, потому, что платье дорого стоило. (Пауза. Она добавляет) . Теперь, раз вы знаете, как я добыла деньги, я могу сказать про платье. Я купила его в крупном парижском магазине. Выбрала по каталогу, и они выслали мне его по почте. Вот… (Снова пауза. Она спрашивает) . Вам грустно?

Фредерик. Нет.